— Это искусственная трава, но выглядит как настоящая, — похвасталась Мила. — У меня есть и весенний, и осенний вариант, там, внизу. Очень красиво! Потом покажу как-нибудь.
Слушая эту увлеченную болтовню, Катя неожиданно подумала о ребенке. Тот копается в песочнице и приглашает другого карапуза к себе в гости, обещая показать занимательную игрушку.
Среди стволов деревьев она разглядела какие-то темные бесформенные возвышенности, напоминающие развалины некоего сооружения.
Боже, куда ее привезли?
Между тем Мила отодвинула пласт фальшивой почвы, под которым оказался массивный люк из темного, проржавевшего металла. Она сунула в продолговатое отверстие, находившееся сбоку люка, плоский ключ и повернула его. Раздался едва слышный щелчок. Мила не без труда подняла крышку. Внизу темнели осклизлые ступени, и у Кати подогнулись ноги.
— Где Павел и полицейский? — вырвался у нее жалобный писк.
— Иди сюда, — приказала Мила.
Внутренний голос кричал, требовал бежать отсюда, но Катя просто в ужасе смотрела на громадную шахту, уходящую в глубь земли. Больше всего ее пугала женщина, которую она совсем недавно считала своим самым лучшим другом. Мила пялилась на нее каким-то нечеловечески-голодным взглядом. В уголках рта появилась слюна, а тело слегка пригнулось, словно она готовилась к прыжку.
— Иди сюда, — повторила Мила.
Катя не шелохнулась, понимая, что просто не сможет сдвинуться с места.
Мила бесшумно шагнула к ней. От нее пахло дешевыми духами и еще чем-то странным, прогорклым.
— Ну же. Иди, сладкая, — шептала она. — Они все ждут тебя. И твой дядя, и полицейский, и братик Артур.
— Нет, пожалуйста. — Катя замотала головой, когда Мила с ухмылкой начала подталкивать ее к чернеющему отверстию, откуда потянуло сыростью и холодом. — Нет, прошу вас! Умоляю! Я ведь считала вас второй мамой!
— Я и есть твоя вторая мама. — Мила продолжала тащить к шахте рыдающую девушку.
Видя, что та упирается, она с силой толкнула ее. Потеряв равновесие, Катя закричала, но этот вопль утонул в подземелье, в зеве которого она мгновенно исчезла.
— Добро пожаловать, — хрипло произнесла Мила.
Ее ноздри возбужденно раздувались, словно у хищника, почуявшего жертву, глаза пылали злобным весельем.
— Вас ждет незабываемое представление! — Она развернула коврик с фальшивой травой, прицепила к крышке люка и захлопнула его за собой.
Следующие минуты или часы прошли словно в каком-то полусонном тумане. По шершавым, холодным стенам скользил тоненький луч — у Милы был фонарик. Катя смутно помнила, как ее куда-то вели по узким коридорам. Под ногами хлюпали лужи, где-то раздавалось мычание Павла, которое потом стихло.