Он поставил на стол ледяной графин с мутно-оранжевым самогоном.
— Вот ведь урод-то! — сквозь зубы проговорил Гунн, глядя на экран, где в тысячный раз демонстрировалась фотография Живодера.
— Ты еще всего не знаешь, — сказал Слон, икнув. — У меня знакомый на складе. Его брательник в ментовке работает. Он рассказал, что этот Малышев не просто замочил всех у егеря в избушке. Он головы поотрубал к чертовой матери. Мажора одного парализованного заставил крючки проглотить и таким макаром наружу кишки тащил на инвалидной коляске.
— Скорее бы его пристрелили, — сказал Гунн. — Как собаку бешеную.
— Как собаку, — машинально повторил Слон. — Ты что с тем парнем-то делать будешь?
По интонации, с которой была произнесена эта фраза, Георгий сразу понял, что дорожный капитан подразумевает Олега Пылаева.
— Не знаю, — признался он. — Дантист против, чтобы мы его прессовали.
— Мне не понравилась его рожа. В самый последний момент, когда он ствол достал, — выдержав паузу, проговорил Слон. — Такой будет мстить. Я у него это в глазах прочитал.
— Я что-то совсем не узнаю нашего храбреца. — Гунн выдавил из себя усмешку. — Ты что, испугался?
За дверью послышался шорох, и они одновременно повернули головы.
— Слон, где у тебя ружье? — спросил Гунн. — Похоже, твой дом окружают монстры.
Толстяк молча зашаркал в спальню, вернулся с охотничьим карабином и щелкнул затвором.
— Запри дверь, — сказал Георгий. — На все замки.
Слон пьяно захихикал.
— У меня замков-то — щеколда одна. Еще ведро и швабра.
— Ты лучше диван свой перед дверью поставь и дрыхни там. Тебя даже отряд спецназа с места не сдвинет.
— Гунн, моя дверь открывается с другой стороны. — Слон покачал головой.
— Извини.
«Домой! — неожиданно заколотилась в мозгу Гунна лихорадочная мысль. — Вызывай такси и вали отсюда».
Он поднялся с дивана и пробормотал:
— Нет, никуда я не поеду.
— Может, еще по одной? — предложил Слон. — А то ведь рвану в Москву. Когда еще увидимся?
Байкеры выпили еще. Потом еще и еще.
Гоша не помнил, как лег спать.
— Гунн! — вонзился ему в уши чей-то хнычущий голос.
Георгий с трудом разлепил глаза. Тело его онемело, больше всего болели руки и щиколотки. Он повертел головой, поморгал, попытался пошевелить руками и ногами, чтобы разогнать кровь, но безуспешно.
«Связан, — промелькнула мысль, и байкер почувствовал страх, змеей вползающий внутрь. — Твою мать, да я еще и голый, на мне даже трусов нет!»
— Гунн! — продолжал его звать кто-то.
Это был Слон. Вася Матреночкин.
Извиваясь угрем, Георгий уперся головой в стену. Помогая себе связанными ногами, он смог немного приподняться, прислонился к трубе отопления и только теперь понял, что именно к ней был прикручен липкой лентой. Что за дерьмо?!