— Слон?
В ответ он услышал какое-то невнятное блеяние, посмотрел прямо перед собой и увидел своего необъятного товарища. У него перехватило дыхание.
Слон, абсолютно голый, лежал на полу, прямо посредине комнаты. Его громадные руки и ноги были разбросаны в стороны, кисти и ступни прибиты к полу толстыми штырями, а глаза закрывала черная повязка. Он тяжело дышал, то и дело облизывал губы.
— Гунн… — жалобно протянул он.
— Я здесь, — хрипло отозвался юноша.
Толстяк слабо улыбнулся и заметно успокоился.
— Слон, что тут происходит?
— Происходит? — глупо переспросил тот, заелозил на полу и всхлипнул. — Да не знаю я. Ничего не чувствую и не вижу. Не могу пошевелиться. Это ты меня связал?
— Нет, — выдавил из себя Гунн.
Его взгляд метнулся к окну. За ним кромешная темень. Значит, еще ночь. Что-то произошло, пока байкеры спали. Он вспомнил странный шорох снаружи, пока они сидели за столом, и заскрипел зубами. Его взор внезапно наткнулся на тряпочку, аккуратно расстеленную у головы Слона, приколоченного к полу. На ней лежали шприц и несколько ампул. Может, поэтому Слон ничего не чувствует? Еще он заметил рядом с диваном большую черную сумку. Когда они сидели за столом, ее не было.
— Гунн, развяжи меня, — попросил Слон, подергал руками и ойкнул.
Из пробитых конечностей по широким доскам струились ручейки крови. Один из них проложил дорожку до Гунна, коснулся его босой ступни.
— Я не могу, — с усилием выговорил Георгий.
Он чуть передвинул ноги, стараясь не смотреть на лужицы, медленно разрастающиеся под ранами приятеля.
— Почему? Мне стремно так лежать. Я устал. У меня начинают болеть руки и ноги. Полное дерьмо.
Гунн открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут заскрипела входная дверь.
— Кто там? Мышонок, это ты? — с на-деждой спросил Слон.
Гунн услышал протяжный вздох, шаркающие шаги и непроизвольно втянул голову в плечи. Так страшно ему еще никогда не было.
— Мышонок? — пискнул Слон.
Георгий поднял глаза. Над распятым другом склонилась сгорбленная фигура, укутанная в какое-то ветхое тряпье. Лица не было видно, его закрывал большой капюшон. Из него торчали клочья пепельно-серых волос.
«Развяжи меня!» — хотел заорать Гунн, но издал лишь едва слышный писк.
Существо провело пальцем по вздымающейся мясистой груди Слона и издало что-то наподобие урчания.
— Эй? Кто ты? — наконец смог проговорить Гунн.
Нечисть обернулась, и он подумал, что тронулся умом. На него пялилось бескровное, морщинистое лицо, похожее на брюхо дохлой рыбы, сплошь покрытое синими прожилками и бородавками. Посредине торчал кривой нос, свисающий чуть ли не до подбородка. Рот беззубо втянут, а глаза запали насколько глубоко, что их и вовсе не было видно. Жидкие волосы свисали грязными сосульками.