— Хармиона, а может, и хорошо, что Марк Антоний уехал и не видит меня такой? Вся его любовь просто улетучилась бы, предстань я перед ним вот такой толстой бегемотихой.
Служанка-наперсница с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что и так любви особо не видно… Хармиона никак не могла согласиться с заменой Цезаря на Марка Антония. Когда-то она протестовала против «лысого развратника», как называла Цезаря, но потом в Риме они по-настоящему подружились с диктатором. А вот с Марком Антонием дружбы не получалось, правда, консул не особо в ней нуждался, вообще не замечая Хармиону. Он не был зазнайкой, с удовольствием общаясь с простыми солдатами, но то солдаты, боевые друзья, закаленные тяжелой походной жизнью, а это женщина, только и знающая, что носиться как клуша вокруг своей госпожи!
Она была осторожна, но все равно просила относить себя к Эвносте — западной гавани, где в Киботе строили корабли. Видя, как растут остовы новых судов, как с каждым днем они наполняются начинкой, как самих кораблей становится все больше и больше, Клеопатра радовалась. Кроме своих собственных, множество кораблей было заказано в Дамаске, там судовой верфью владел замечательный мастер, знающий толк не только в торговых, но и в военных судах. Хотя большинство судов тот строил для иудейского царя Ирода, но принимал заказы и от Египта.
Царица схитрила, она заказала два новых корабля, но на строительство под предлогом присмотра за качеством отправила своих толковых мастеров, чтобы поучились. Конечно, в Дамаске все поняли, но протестовать не стали, Клеопатра щедро заплатила. А еще переманила одного мастера к себе.
И все же основные суда решено строить дома. В этом был свой расчет. Корабелы придумали новый утяжеленный таран для больших судов, заверив, что не найдется ни одного борта, который он не смог бы пробить. Увидев воочию эту окованную бронзой громадину, царица поверила. У Египта рос сильный флот. Чтобы не нервничали соседи, объяснила, что потеряла немало кораблей во время шторма, когда шла на помощь римлянам. Каким именно, уточнять не стала, для Востока любые римляне — зло.
А еще Клеопатре очень нравилось, когда ее относили на самый верх лестницы храмового комплекса Серапеум, откуда открывался вид на весь город. Она садилась на подушечку на ступеньках, разглядывая любимую Александрию, и объясняла будущему ребенку:
— Смотри, вон там Фаросский маяк, это одно из семи чудес света! Вон там западная гавань Эвноста, что значит «Счастливого плавания», вот эта узкая полоска — Гепастадион, ее насыпали, чтобы отделить Большую гавань от Малой. В Малой стоят мои корабли, а в Большой — приплывающие со всего света. Да-да, я не шучу, Александрия самый большой порт в мире, нигде нет столько судов, и нигде нет столько купцов. Здесь можно услышать любую речь, увидеть людей из всех уголков земли. Даже из Китая. Это где-то очень далеко, но мы туда обязательно поплывем, чтобы посмотреть, вот только разберемся с Римом и поплывем.