Что-то холодным и темным змеем проходит через мои внутренности, заставляя меня дрожать.
— Как ты думаешь, что выберет Мэтт?
Папа качает головой.
— Я не знаю, Фрэнни. Думаю, это зависит от того, как сильно он сердится. Будучи лишенным своих крыльев, он чувствует себя преданным. Большинство потерявших крылья не могут ясно мыслить, иначе мы не оказались бы в этой ситуации.
— Так он… ушел. Они сделали это, чтобы добраться до меня, — говорю я, укрепив свою ответственность за это в своей голове.
Поражение на лице Гейба очевидно, когда он кивает. Нет возможности избежать этого. Я выругалась. Все вокруг меня, все, за кого я беспокоюсь, пострадали. И это далеко не конец. Я чувствую, что задыхаюсь. Я поднимаюсь с кровати, так же, как и Гейб. Он притягивает меня к себе, но я отталкиваю его.
— Мне нужно побыть в одиночестве, чтобы подумать.
Он отступает назад и заглядывает в мои глаза. Я могу сказать, что он пытается вытянуть мысли из моей головы, но я слишком устала, чтобы сопротивляться.
Наконец, он кивает.
— Если я тебе понадоблюсь, я буду за дверью.
Я обняла отца, а затем подошла к окну и устремила взгляд на ветви дуба, раскачивающиеся из-за начавшегося летнего ливня. Я слышу звук закрывающейся двери за моей спиной, когда я стою, прислушиваясь к порывистому ветру, заставляющему оконное стекло дрожать. Повернув ручку, я открываю окно и опираюсь на подоконник, чувствуя, как холодные струи дождя хлещут меня по лицу. Когда я снова могу дышать, я руками стираю капли с лица, а затем высовываюсь в окно и жду, когда же могу побыть в одиночестве. Но дедушка прислоняется к стене рядом с моей дверью, косясь на меня с тревогой в глазах. Я бросаюсь к нему.
Он заключает меня в объятия.
— Твоя мама позвонила мне, рассказала о произошедшем. — Он покачал головой. — В конце концов, он все же оказался дьяволом.
Его голос проходит сквозь меня, когда я таю у него на груди, вдыхая сладкий запах табачного дыма, который прилип к нему.
— Я должен был что-нибудь сделать, — сказал он, поглаживая мои влажные волосы нежной рукой. — Я увидел в нем себя, но я должен был знать.
Навернулись слезы… Я оплакивала себя, Мэтта, Тейлор. Я не хотела, чтоб хоть одна слезинка скатилась из-за Люка, но они были. Слезы ручьем текли вниз по моему лицу, когда образ Люка и Лили возвращался в мои мысли. В груди болит, когда память обвивает мое сердце и сжимает его. Я дышу вопреки этому.
— Я любила его, дедушка. — Шепот едва слышен, так как я не могу признаться в этом вслух.
— Я знаю, — говорит он с заминкой. Он притягивает меня ближе и удерживает в своих объятиях. Перестав плакать, я отстраняюсь, и он большим пальцем стирает слезы с моих щек, так же, как делал это, когда я была маленькой.