— …смертельной раны, — повторил монах последние записанные слова и воззрился на настоятеля с пером наготове.
— Случилось сие под ясенем, что стоит на холме у восточной стены, — размеренным голосом продолжил Феофан, выглядывая в окно на запорошенный снегом сад. Галки тесно обсели рябину, отяжеленную алыми гроздьями. Инок шел за водой, оскальзываясь на обледенелой дорожке и взмахивая руками, похожий на взъерошенную черную птицу.
— …восточной стены, — монотонно пропел брат Свирид.
Настоятель вздохнул. Он не был уверен в том, как следовало изложить дальнейшие события. Послужил ли беглый послушник проводником божественной силы, и дитя исцелилось молитвами — его и остальных братьев, как надеялся Феофан? Или же правы рыжая Летиция и ее прихлебатели, и мальчишка — всего лишь безумный маг, скрывающийся от правосудия убийца? «Что бы ни говорили ищейки закона, простому волшебнику не под силу не только исцелить умирающего, но и уничтожить все следы ран! Даже Мастер не сможет отменить зиму хотя бы всего на час!» — возразил сам себе преподобный.
Вкрадчивое покашливание прервало его размышления. Брат летописец скромно напоминал о своем присутствии, очевидно решив, что старик задремал у окна. Настоятель засунул зябнущие руки поглубже в рукава рясы и повернулся к Свириду, возобновляя диктовку:
— Лекарское искусство не в силах было спасти агнца, истерзанного волками.
Аллегории и метафоры украшали стиль. Они же затемняли смысл сказанного и давали почву для множественных трактовок. Преподобный заботился о будущих поколениях, но насущный день диктовал свои правила.
— Служитель Света отнес умирающую под ясень и вознес молитву Создателю.
Перо послушно царапало пергамент. Преподобный размышлял, как сформулировать следующую фразу наиболее обтекаемо, когда раздался стук в дверь. Феофан сделал раздраженный знак ладонью. Брат Свирид проворно поднялся с места и высунул длинный тонкий нос в коридор:
— Преподобный отец занят.
Из-за двери донеслось невнятное бормотание. На летописца, очевидно, наседали, но он не сдавал позиции, пытаясь захлопнуть створку с опасностью прищемить наиболее выдающуюся часть своей физиономии. Феофан не выдержал:
— Ну что там?! Неужели это не может подождать?!
Воспользовавшись моментом, навязчивый посетитель просочился между защитником кельи и косяком. Перед преподобным предстал всклокоченный брат Макарий.
— Эко… эзо… — задыхаясь, выпалил он, тыкая пальцем себе за спину, — экзорцист! Отец Стефано! Он приехал.
— Свет Всемогущий! — Признаться, Феофан совсем позабыл о священнике. Конечно, он немедленно отправил голубя в Тис, чтобы отменить визит, в свете последних событий казавшийся совершенно не к месту. Но его послание, скорее всего, достигло преподобного Агапита, когда отец Стефано уже был в дороге.