Бетани вскинула на него глаза и почувствовала, как гнев заливает ее лицо.
— Никогда не думала, что твои мысли заняты и мною, папа. Может быть, если бы ты брал на себя труд изредка поговорить со мной, я бы знала, что тебя интересует мое мнение.
— Я различаю ноту осуждения?
— Даже больше! — взорвалась Бетани. Замечание отца воскресило в памяти годы его снисходительного безразличия, повышенного интереса к собственной работе, отсутствия внимания ко всему остальному, включая собственную дочь. Она хорошо запомнила, как он проигнорировал боль, которую причинило ей предательство Стефена Эйверилла, убеждая, что без него будет гораздо спокойнее. А сейчас, когда она встретила мужчину, который заставил ее сердце так сильно биться, он осмеливается критиковать ее!
Профессор Брэсфилд глядел на дочь поверх очков, насупив густые брови.
— Я, твой отец, хочу напомнить и просто стараюсь…
— О, я никогда не забывала, что ты мой отец, — перебила Бетани, — даже когда об этом забывал ты сам. — На глаза навернулись непрошеные слезы. — Я очень ценю, что ты стараешься предостеречь меня от беды, но мне интересно, что тобою движет. Раньше это не заботило тебя. Меня вообще удивляет, что ты обо мне вспомнил!
— Бетани! Что с тобой стряслось? Ты никогда не была такой дерзкой, такой…
— Откровенной? — подсказала она сдавленным голосом. Оловянная тарелка слетела на землю, когда она резко вскочила на ноги. Глядя на отца сверху вниз полными слез глазами, Бетани закончила: — Я знаю, что ты не был намеренно жесток со мной, папа, но от этого мне не легче. Я… я…
Она стремительно кинулась прочь, оставив ошеломленного отца провожать ее взглядом. Брэсфилд нахмурился, а когда огляделся по сторонам, заметил устремленный на него холодный взгляд Трейса. Возможно, его дочь была права. Он не замечал влечения, которое она испытывала к Тейлору, и симпатии проводника к дочери до того момента, пока, очевидно, не стало поздно. Он был настолько поглощен осуществлением своих мечтаний, что ничего не видел вокруг. Его охватило раскаяние в своем эгоизме; пусть непреднамеренно, но он причинил боль собственной дочери. Он хотел пойти за ней, но Броди выбрал этот момент, чтобы завести разговор об использовании фотографического оборудования по прибытии в город, и внимание Брэсфилда моментально переключилось. Право отыскать и успокоить Бетани было предоставлено Трейсу.
Бетани пробежала несколько ярдов вниз по дороге, по которой они совсем недавно проехали, лагерные огни превратились в крошечные сверкающие точки. Бетани дрожала от холода и нервного напряжения, когда Трейс настиг ее.