— Сноски!
— Небольшой печальный рассказ о талантливом увлеченном человеке вроде вашего отца. Но это не должно быть так.
Охваченная негодованием, Бетани прислонилась к стенам веранды, устремив взгляд вдаль. Тучи проплывали над вершинами гор, которые чем-то напоминали ощерившиеся пики Перу. Она вспомнила Трейса, его угрюмое застывшее лицо, когда она говорила, что ненавидит его, что из-за него погиб ее отец. Трейс ничего не отрицал, не пытался защищаться, просто смотрел на нее. Почему-то немое обвинение, застывшее в его черных глазах, сильнее любых слов преследовало ее.
Может, Трейс и не был причиной гибели ее отца, но он сделал недостаточно для того, чтобы спасти его. Стоило ему попытаться приложить усилие, и отец по-прежнему был бы с ней, ему по праву досталась бы честь, которую он заслужил годами самозабвенного труда, посвященного расшифровке древних манускриптов.
Почти машинально она подняла руку и коснулась подбородка. Теперь синяк уже совсем прошел, но на это потребовались недели. Он служил постоянным напоминанием о предательстве Трейса. Он не любил ее отца и не слишком беспокоился о том, чтобы постараться сохранить его жизнь. Она никогда не простит ему этого. Никогда.
Вернувшись к Бентворту, Бетани проговорила:
— Что не должно быть так? Что вы имеете в виду?
— Вы могли бы отстоять право вашего отца на это открытие, — Бентворт, внимательно следивший за ней, заметил, каким напряженным стало ее лицо.
— Но я не сомневаюсь, что другие экспедиции уже добрались туда.
— Не забывайте, там было землетрясение, уничтожившее все, хотя бы отдаленно напоминающее дороги, плюс сезон дождей, неумелые проводники… Нет, вряд ли кто-нибудь был в состоянии найти город.
— Вы хотите снова послать мистера Тейлора? — Ей не удалось скрыть горечи, прозвучавшей в вопросе.
— Очень хотел.
— И?..
— Он отказался. Никакие деньги не подвигли его на это, никакие обещания. Даже взятки и шантаж не помогли.
Бетани не стала спрашивать, что скрывается за словом «шантаж». Ей не хотелось этого знать.
— Для чего вы рассказываете мне об этом?
Бентворт поднялся, в голосе его слышалось сдерживаемое волнение. Серые глаза поблескивали под кустистыми бровями, пока он говорил:
— Потому что только вы можете заставить его передумать, дорогая. Только вы можете уговорить Тейлора.
— С какой стати я буду его уговаривать! — воскликнула Бетани, отступив назад.
— Бетани, вы, конечно же, помните огромный зал, наполненный золотыми вещами. Вы видели его собственными глазами… и спрашиваете почему?
— Меня не интересует золото. Моего отца убили! Вы думаете, что я могу туда вернуться? — Ее пальцы впились в батист блузки, и она задрожала от сдерживаемых эмоций.