Скулы Трейса напряглись.
— Но не для Бентворта.
— О! Значит, для этой прелестной молодой леди? — Его улыбающийся взгляд переместился на Бетани. — Может, Бентворт гораздо умнее, чем я о нем думал?
Бетани заерзала в кресле, не в состоянии понять, почему Бертолли то и дело возвращался к их натянутым отношениям с Трейсом. Какое для него все это могло иметь значение? Но итальянцы в душе романтики, может быть, он хотел, чтобы они с Трейсом заделали эту трещину, хотя казалось слишком невероятным, чтобы он решился из-за этого рисковать собственной дружбой с Трейсом.
— Синьор Бертолли, — тихо сказала она в тот момент, когда Трейс в ярости, похоже, готов был выскочить из залы. — Вы, должно быть, забываете, что для мужчин типа Бентворта успех превалирует над какими бы то ни было чувствами. Он не может придавать особого значения тому, чтобы Трейс и я стали… друзьями… опять.
— А я этого и не думал, — улыбнулся Бертолли. — Я просто заметил, что ему ничто не помешало бы использовать вас обоих для достижения своих собственных целей… претерпевать опасности, рисковать жизнью, чтобы добраться до сокровищ потерянного города королей. — Улыбка его расширилась. — Судя по всему, это блестяще сработало.
— Вовсе нет, — возмутилась Бетани. — Я возвращаюсь туда, чтобы моему отцу досталась слава за его тяжелый труд, а мистер Тейлор — единственный мужчина, изъявивший согласие сопровождать меня. Все очень просто.
— О, никогда ничего не бывает слишком просто, синьорина. Вы простите меня, если я не откажусь от своих подозрений, что Бентворт руководствуется скрытыми мотивами?
— Спенсер Бентворт ясно дал понять, что ему нужно золото, — коротко сказала Бетани. — Больше он ни на что не претендует. Мне же нужно нечто совершенно другое.
Синьор Бертолли поднялся и отвесил ей поклон.
— Мои извинения, синьорина. Возможно, я позволил хорошему отношению к вам обоим одержать верх над моей хорошей привычкой держать язык за зубами. Если я задел вас, миллион раз прошу прощения.
Смягчившись, Бетани кивнула.
— Конечно. Надеюсь, вы понимаете, что возвращение в Перу оживило во мне множество неприятных воспоминаний, и, боюсь, я немного взвинчена.
Бетани посмотрела на Трейса, но тот упрямо хранил молчание. Она почувствовала очередной приступ досады на него. Господи, неужто он не может быть достаточно любезным и великодушным, чтобы принять извинения гостеприимного хозяина?
Но Трейс молча продолжал разглядывать итальянца, как будто видел его впервые. Его мысли никак не отражались на его лице; потом он с подчеркнутой вежливостью пожелал всем спокойной ночи и покинул залу, даже не оглянувшись.