— Ну, я наелась, — сообщила Маруська, поглаживая себя по животу. — Славик, ехать-то не пора еще? А то я с удовольствием прилягу.
— Я тебе прилягу! Расслабилась совсем на природе. Давай-ка уберем все да поедем к господину Онищенко…
Октябрьский проспект, где проживал вышеупомянутый господин, являлся центральной улицей Люберец, поэтому нам не пришлось долго искать нужный дом.
Константин Макарович обосновался в обычной пятиэтажке из серого кирпича. Небольшой дворик, беспорядочно засаженный чахлыми деревцами и еще какими-то неопознанными кустиками, тоже безжизненными, жил своей обычной жизнью. В куче песка, символизирующей песочницу, сосредоточенно ковырялись карапузы, за которыми зорко следили две старушки, сидящие тут же, на покосившейся скамейке. Три мужика, шатаясь и громко переговариваясь, шли в направлении коммерческого ларька. Кошки гоняли голубей, собаки — кошек, в общем, жизнь текла точно так же, как и в любом другом дворе, и наше появление ничуть ее не нарушило. Если, конечно, не считать тех самых трех мужиков, с чувством обматеривших всех, «кто ездит тут на своих драндулетах». Мой «Фиат» — вовсе не драндулет, но спорить с нетрезвыми аборигенами я не стала: троица явно недобрала градусов, оттого находилась в агрессивном состоянии.
— Козлы! — не удержалась от комментария Манька. Как ни тихо она высказалась, а один из мужиков ее услышал. Он развернулся по какой-то замысловатой, лишь ему понятной траектории, не удержался на ногах и шмякнулся на асфальт. Уже оттуда донесся его возмущенный вопль:
— За козлов ответишь!
В воздухе отчетливо запахло скандалом. Я с чувством ткнула Маруську под ребра и поспешила предупредить конфликт:
— Извините, пожалуйста. Глупенькая она у меня, лопочет, сама не зная что. И вообще, она никого не имела в виду. Давайте не будем волноваться. Надеюсь, пятьдесят рублей загладят нашу неловкость?
— Стольник, — потребовал пострадавший, который не без помощи своих приятелей вновь занял вертикальное положение.
— Козлы — это серьезное оскорбление, — покачал головой другой мужичок. — Тут сум… суммой меньше двух сотен никак не обойтись.
— Сто, — твердо заявила я, протягивая деньги.
Мужики смекнули, что могут остаться без халявы, выхватили купюру у меня из рук и еще проворнее зашагали к ларьку.
— Мань, ну почему твой язык работает быстрее, чем голова?! Такое ощущение, что весь мозг у тебя в спине или в каком-нибудь другом малоразвитом месте…
— Ладно тебе, Славка. Ну, не сдержалась, подумаешь! С кем не бывает? А алкаши меня страсть как раздражают. Зачем ты им деньги дала? — набросилась на меня подруга.