Выскочила в холл — и остановилась, растерянно глядя на дверь: фигура, просвечивающая сквозь стекло, несомненно принадлежала мужчине. Это зрелище отозвалось в ней ощущением дежавю и мгновенным острым уколом ужаса: опять Кафир? Неужели сбежал?! Да нет, быть такого не может! Черт бы подрал это узорчатое стекло, сквозь которое ничего не видно!
— Кто там? — нерешительно пискнула Клодин, на всякий случай отступив подальше от двери.
— Это я, открывай! — раздался знакомый голос.
Руки начали действовать сами, даже прежде, чем она осознала, кто это. Откинула обе защелки, распахнула дверь… Томми! Да, действительно он!
Сердце подпрыгнуло от радости. Несколько секунд она не знала, что сказать — просто смотрела на него.
— Ох-х… Я уж думал, тебя там львица съела, — первым нарушил он молчание. — У тебя телефон не работает, я решил заехать и починить.
Сглотнул, чуть нахмурился, глядя ей в глаза — и тут Клодин поняла: да он же волнуется, волнуется точно так же, как и она!
— Я тоже собиралась тебе звонить, — неуверенно улыбнулась она. — Ты ведь так и не забрал свою голубую ветровку.
— А еще я хотел сказать, что Кафир уже в Лондоне. Я его прямо на самолет повез, так что французская полиция ничего про твою львицу не узнает, можешь не беспокоиться.
Они по-прежнему стояли в дверях и смотрели друг на друга.
— И мне еще нужен ключ от квартиры, где остались все мои вещи, — вспомнила Клодин.
— Твой повод лучше моего, — кивнул Томми.
Шагнул ближе, притянул ее к себе и поцеловал — осторожно-осторожно, словно все еще не был до конца уверен, имеет ли на это право; взглянул на Клодин сверху вниз веселыми голубыми глазами.
— И потом — ты так и не показала мне львят!
Из телефонного разговора:
— Мама, а чем все же заканчивалась та книга? Которого из трех кавалеров женщина в конце концов выбрала?
— Знаешь, я сейчас уже и не помню. Кажется, рыжего… А почему ты это вдруг вспомнила?
— Мама, я после съемок, наверное, еще на некоторое время задержусь в Париже…