Охотничий домик, конечно же, создавал атмосферу уединенности и интимности, на что в замке Брунштрих в ту пору рассчитывать было нельзя. Однако в то утро, через пару дней после того, как я побывала там наедине с тобой, охотничий домик потерял часть очарования волшебного уединенного местечка, потому что гостившие в замке люди приехали туда всей толпой на целый день, чтобы поохотиться. Произносимые на различных языках фразы и громко позвякивавшие во время завтрака столовые приборы разрушили запечатлевшуюся в моей памяти тишину; повсюду мелькали одежды из зеленого твида и такого же зеленого кашемира; запах кофе и жареного сала, смешавшийся с ароматами разных духов и пахучих масел, заглушил запахи лесной глуши.
«…Эти бюрократы в правительстве не отдают себе отчета в том, что страна представляет собой котел, в котором кипит народное недовольство».
Вдобавок ко всему этому мне опять пришлось изнывать в компании Николая Загоронова.
Пока метали жребий, кому во время охоты на каком месте стоять, вся группа охотников стоически терпела пронизывающий утренний холод, который обрушивался на них, словно ливень острых стрел, врываясь через проем входной двери. Главными спутниками всех охотников в тот день были зачехленные ружья, и по отношению к этим бесстрастным и молчаливым спутникам охотники проявляли гораздо больше внимания, заботы и уважения, чем по отношению к какой-либо из сопровождавших их дам. Собаки обнюхивали обувь всех присутствующих, невзирая на их социальный статус; у уже подготовленных к участию в охоте и стоявших поодаль лошадей изо рта шел пар; прислуга и егеря, одетые с элегантным единообразием, отличались от примерно так же одетых гостей лишь своим скромным и почтительным поведением. Пахло ружейным маслом и животными — как живыми, так и мертвыми (сама не знаю, почему, ведь на тот момент еще никто не убил ни одного зверя). Вся эта сцена подготовки к охоте напоминала мне одну из картин Жана-Баптиста Удри.
Я подумала, что мне, пожалуй, следует сесть за завтраком рядом с Николаем, но мне отнюдь не хотелось терпеть его общество и после завтрака. Он же, наоборот, счел, видимо, своим долгом продолжить разглагольствования на свою любимую тему — с нее он начал разговор и ею теперь мучил меня, говоря мне едва ли не в самое ухо в ожидании того, когда настанет его очередь тянуть жребий, в каком месте ему во время охоты стоять.
— Войны и голод — питательная среда для интеллектуалов и их революционных идей. Но, тем не менее, царь и приближенная к нему верхушка знати, владеющая землями и привыкшая к роскошной жизни, живут как ни в чем ни бывало в своих хрустальных дворцах, даже и не думая о бомбе, которая вот-вот разорвется у них под самым носом. Репрессии, репрессии и еще большие репрессии — вот единственная альтернатива. Реформы проводятся вяло, это говорит о том, с какой нерешительностью и боязнью правящий класс пытается решать существующие проблемы. Позволить