Тайный дневник Исабель (Манглано) - страница 218
В то утро мы трое — Карл, Ричард и я — отправились в Париж. Я объяснила свою поездку желанием навестить одну свою «старую подругу», которая живет в городе, а Карл и Ричард заявили, что им нужно съездить по делам в Лондон и что они заодно проводят меня до Парижа. Тем самым у меня появилась возможность пробыть в Париже столько, сколько я сочту нужным, и даже — при необходимости — съездить куда-нибудь еще, не давая никому по этому поводу никаких объяснений. Это было для меня очень удобно: я ведь по-прежнему официально считалась Исабелью де Альсасуа, племянницей вдовствующей великой герцогини Алехандры Брунштрихской.
Сидя в такси, везущем меня с Восточного вокзала Парижа туда, где находилась моя квартира — моя «старая подруга», — я снова невольно окунулась в тот мир, к которому принадлежала и который очень сильно отличался от мира, в котором я находилась в течение последнего месяца. Реалии моего истинного существования — существования одинокой, независимой, суровой и отнюдь не аристократической женщины — воспринялись мной более остро, когда я ступила на тротуар одной из улочек Латинского квартала, где и находилась моя квартира. Это была сдаваемая внаем маленькая квартирка в мансардном этаже высокого дома — квартирка отнюдь не роскошная, но чистая и светлая. Она была обставлена купленной на толкучке старой мебелью, которую я отремонтировала сама, и украшена картинами и прочими предметами, приобретенными мною во время моих удивительных путешествий по Юго-Восточной Азии, — индийским шелком, бирманскими ротанговыми пальмами, сиамскими бронзовыми скульптурами и индокитайскими статуэтками из тиковой древесины. Квартира была с небольшим балкончиком, уставленным цветочными горшками. С этого балкончика открывался прекрасный вид на город, в том числе и на возвышающиеся над парижскими крышами башни собора Парижской Богоматери. В солнечные весенние дни мне нравилось завтракать на этом балкончике, вдыхая аромат, который издавали свежеиспеченные croissants[68] (на первом этаже соседнего дома находилась boulangerie[69] Пьера), и прислушиваясь к шуму, доносящемуся с импровизированного рынка, торговцы которого каждое утро располагались на находящейся неподалеку небольшой площади. На этом рынке я покупала фрукты, зелень и сыр, а в первых числах каждого месяца, когда мне выдавали заработную плату, — еще и живые цветы, которыми я украшала свою спальню.
Когда я переступила порог своего жилища, на меня нахлынули странные ощущения: я почувствовала одновременно и облегчение и тревогу, почувствовала себя и хозяйкой этой квартиры и случайной прохожей, забредшей сюда неизвестно зачем, почувствовала себя здесь чужой. Поставив в прихожей чемоданы, изготовленные в лучшей чемоданной мастерской Парижа, и бросив на кровать шубу из соболя, я подумала, что эти роскошные предметы так же неуместны в этой скромной квартирке, как и я сама. У меня появилось чувство, что у меня нет своего дома и, более того, никогда его и не было. Я была похожа на кошку, которая шастает по крышам и переулкам и которую на одном пороге гладят по спине, а на другом — гонят метлой прочь, но которая при этом не остается навсегда ни в одном из домов. Мне вдруг подумалось, что нет ничего более неприятного, чем осознавать, что, где бы я ни оказалась, я везде буду чужачкой.