— Именно так. Вот это и есть Брунштрих. Однако как раз поэтому тут так весело.
— А ты? Какую роль выбрал для себя ты? — решила я тебя спровоцировать.
— А с какой стати ты решила, что и я играю какую-то роль?
— Да ладно! Ты делаешь это, по крайней мере, в моем присутствии. А если нет, то почему тогда все, кроме меня одной, знали, в чем состоит приготовленный тобой для меня сегодня утром сюрприз? Насколько я поняла, я неофициально стала на эти праздники «великой герцогиней».
Ты лукаво улыбнулся. Тебя, похоже, не очень-то волновало то, что твой замысел раскрыт.
— Тебя это что, очень сильно огорчает?
В этот момент битвы ума и характера, которую мы с тобой вели, я оказалась перед выбором. Я могла предстать оскорбленной жертвой и начать открыто выражать свое неудовольствие из-за того, что оказалась у всех на языке и узнала, что, поскольку каждый год на рождественские праздники ты выбираешь для себя новую «великую герцогиню», в следующем году меня сменит другая, то есть для меня игра закончится, а для тебя — будет продолжаться. А еще я могла… использовать твое же оружие.
— Я не говорила, что меня это огорчает.
Мои слова тебя, похоже, заинтриговали.
— Более того, могу тебе сообщить, что я тоже играю выбранную мною для себя роль.
Твоя заинтригованность сменилась едва ли не паникой. Ты посмотрел на меня пристально, серьезно и встревоженно — как будто ожидал услышать от меня нечто такое, чего тебе услышать отнюдь не хотелось бы. А я тем временем наслаждалась этой сценой.
— Да, именно так. Тебе ведь известно, что несколько месяцев назад меня бросили едва ли не перед самым алтарем? (Ты с выжидающим видом кивнул.) Поэтому у меня имеется достаточно оснований для того, чтобы хотеть отомстить мужчинам.
Выражение твоего лица становилось все более и более встревоженным.
— И в чем же будет состоять твоя месть?
— А вот об этом, дорогой кузен, я тебе ничего не скажу… По крайней мере, сейчас. Ни один полководец в военное время не собирает все имеющиеся в его распоряжении войска на одном-единственном поле боя. А я нахожусь в состоянии войны с противоположным полом.
Подобно тому, как Монна Ванна стала бы поглаживать свою чувственную рыжую шевелюру, я принялась поглаживать тирольские косы, которые ты счел весьма привлекательными. Я чувствовала при этом, что мы совершаем с тобой некий изощренный ритуал заигрывания друг с другом, который тебя тревожил, а меня забавлял.
Очень скоро, однако, твое лицо расслабилось. Ты в течение всего лишь нескольких секунд снова принял самоуверенный вид.
— Я с радостью стану первой жертвой в этой твоей войне, — заявил ты с такой страстью в голосе, что я тут же поняла, что первая битва мною уже выиграна.