Как будто в подтверждении слов кричащего бэтмена сзади раздалась автоматная очередь. Вывалившийся из укутанной в плотные клубы дыма машины инкассатор, стол на коленях, стрелял из короткоствольного автомата Калашникова. Второй инкассатор выскочил с другой стороны автомобиля и, держа одной рукой пистолет Макарова, начал стрелять в наш «Пежо».
Металлическая дверь, подпертая куском трубы, сотряслась от нескольких тяжелых ударов, и труба, не выдержав натиска, отлетела в сторону. Выскочивший охранник, присоединился к своим коллегам и тоже открыл стрельбу из автомата.
Автоматные, калибра 5,45, и пистолетные девятимиллиметровые пули, выпущенные с расстояния меньше десяти метров, прошили задние дверцы микроавтобуса, словно папиросную бумагу. Горячая струя, ударила мне в спину, и я упал головой на рулевое колесо… Темнота…
Свет! Свет, ударил по глазам, и я резко зажмурился от боли. Нет ничего хуже, чем проснуться от ночного кошмара. Кошмара, в котором тебя убивают. Я вообще не люблю, когда меня убивают, пусть даже и во сне.
Голова болела. В висках стучали маленькие молоточки. Во рту разливался противный привкус металла. Болезненные ощущения при пробуждении стали настолько привычными, что я научился не обращать на них внимание. Автоматическим движением, я вытащил из упаковки, две таблетки болеутоляющего, и закинул их в рот. Через десять минут таблетки начнут действовать, и боль должна будет уйти. Уйти, но не исчезнуть. Боль всего лишь спрячется. Затаится до тех пор, пока действие препаратов не ослабнет.
Тяжело поднявшись с постели, я дошел до ванной комнаты и залез в душевую кабинку. Сил стоять на ногах не было, поэтому я сел в неглубокий поддон и включил кран. Тугие струи воды, ударили сверху. Ледяная вода сменилась горячей, и боль в голове немного приутихла. Мне всегда помогала вода. Вода смывала боль и усталость, она уносила с собой тревогу и беспокойство ночного кошмара. Ох! Не надо было вчера столько пить! Хотя все дело не в количестве выпитого спиртного, а в «химии», которую перед застольем я принял. Таблетки должны были нейтрализовать действие алкоголя и сохранить мой мозг в рабочем состоянии. Вся вчерашняя пьянка была фарсом, спектаклем, в котором я играл роль убитого горем бизнесмена. Мои собутыльники должны были поверить, что я морально сломлен и постепенно спиваюсь. Что я уже не тот, каким был раньше, что я становлюсь никчемным алкашом, который не представляет опасности для остальных дельцов. Вчерашнее застолье — еще один кирпичик в фундамент здания, имя которому — МЕСТЬ.