— Ты умная девочка. — Отец взглянул на нее с одобрением. — А после визита в Тауэр ты придешь домой и сыграешь на пианино что-нибудь умиротворяющее. Или займешься живописью. Или напишешь стихотворение. Длинное, грустное и лирическое стихотворение в ирландском духе. Так или иначе, все это прогонит последних демонов.
— Об этом я тоже думала, — согласилась Марша. — Но, полагаю, мне лучше поработать в саду.
Маркиз подался вперед и прошептал:
— Выдергивать с корнем сорняки — очень полезная работа для души. Сможешь представить себе, что дерешь за волосы леди Эннис. Да и моим вьющимся розам не помешает обрезка. Мы велим наточить садовые ножницы поострее, дорогая! — И он радостно рассмеялся.
— Спасибо, папа. — Марша позволила себе вежливый смешок. Отец всегда становился истинным ирландцем, когда что-нибудь задевало его за живое.
Теперь он легонько хлопнул по столу ладонью.
— Марша, девочка моя…
— Да, папа?
— Ты дочь своей матери. Сегодня утром ты доказала мне, что под наружностью милой девицы скрывается воин, каких поискать.
Марша улыбнулась.
— Я рада, что ты так думаешь.
— Разумеется, — медленно сказал он, глядя на нее испытующе, — этот мудрый воин знает, когда заканчивается одна битва и начинается другая.
Марша растерянно захлопала ресницами. Неужели папа догадался, что она задумала? Она-то из кожи вон лезла, изображая послушную дочь, то есть попивала тихонько чай, ни слова не говоря о своих планах.
Повисло неловкое молчание.
Вдруг отец встал, подошел к ней и крепко поцеловал в макушку.
— Ты знаешь, о чем я говорю, молчунья. Вчера ты проиграла битву, потеряв должность директрисы. Сегодня можешь заламывать руки, если хочешь, но завтра ты забудешь школу и займешь свое место в лондонском обществе. Сегодня вечером Дженис и Питер с друзьями отправляются в Воксхолл. Понятия не имею пока, что собирается делать Грегори. Но нам с твоей мамой от души хотелось бы, чтобы ты поехала с нами на бал к Ливингстонам.
Вот чего бы им с матерью хотелось — чтобы она поймала себе мужа на треклятом брачном рынке! Они полагают, что к концу сезона она была бы уже помолвлена.
Марша собралась с духом.
— Не думаю, что уже вполне готова выезжать, — сказала она тихо, но твердо. — Однако все равно спасибо, папа.
Она никогда не будет к этому готова. Впрочем, признаваться она не станет. По крайней мере сейчас. Марша надеялась, что родители дойдут до этого заключения собственным умом. Это было не совсем честно с ее стороны. Но ведь другим женщинам дозволяется остаться старыми девами. Почему ей нельзя?
Отец похлопал ее по плечу.