На сей раз его рука почти коснулась ее груди, и девушка испуганно замерла.
Ей вдруг вспомнились слова, которые она бросила, точно перчатку, в лицо лорда Чедвику: «Однажды я докажу вам, что есть на свете такая штука, как идеальная любовь!»
Марша знала — именно так может быть у нее с Финном.
И это было так. Уже.
Две недели в Дублине закружили ее, точно в водовороте. Каждую минуту, когда только было возможно, Марша проводила с Финном. Сестра Дженис совершенно не замечала ее сильной склонности к нему, сама всецело поглощенная удовольствием быть в Дублине с двумя старшими и любимыми подругами.
И вот наступил вечер шестнадцатого дня рождения Марши.
В южном пригороде Дублина родители сняли особняк с чудесной оранжереей. И уже после того, как остальные члены семьи давно отправились на покой, Марша и Финн лежали в объятиях друг друга, глядя сквозь стеклянный потолок на звезды, которые едва проглядывали — «Но все-таки они здесь», — как настаивал Финн, — сквозь облака.
— В Шотландии, чтобы выйти замуж, нужно, чтобы вам исполнилось всего шестнадцать, — прошептал он, дыша ей в волосы.
Ее сердце, кажется, перестало биться.
— Правда?
— Да, — ответил он и погладил ее по бедру. — Когда мы вернемся в Англию, тотчас убежим. В Гретна-Грин!
— Да, — прошептала она, крепко прижимаясь к нему. Вдруг она показалась себе такой маленькой!
Она истинная, их любовь. Все без подделки, совсем настоящее. Почти все время Марша принимала свою любовь храбро и с величайшей радостью, как танцующее в воздухе перышко, а сейчас ей открылась всепоглощающая сила, грозящая унести далеко-далеко, в неведомые дали.
— Не бойтесь, — прошептал он и поцеловал ее, и нежным было соприкосновение их губ.
Нет. Она не будет бояться.
Он распустил шнуровку на спине, осторожно спустил рукава и корсаж платья, шепча милые глупости ей на ухо.
В ту ночь Марша позволила любви унести себя туда, куда дóлжно. Она отдала Финну все. Все!
Их совокупление в темноте вышло неловким. Быстрым. Оба очень боялись быть застигнутыми на месте преступления. А потом, к величайшему удивлению Марши, появилась боль. И кровь!
Новое смущение и неловкость.
Но не в обычае Финна было обращать внимание на неприятности.
Потом она кое-как привела себя в порядок, потому что пальцы дрожали, и он снова привлек ее к себе.
— Отлично, — сказал он с долгим вздохом.
Несколько секунд она ждала. Они отдались друг другу. Это был великий и торжественный момент. Но Финн так и не заговорил, и она поняла, что ее возлюбленный, возможно, просто боится. Рядом были спальни ее отца и матери, а также братьев и сестер. Если их обнаружат, ему это дорого обойдется.