По дороге ходит песик,
Ходит песик неспроста.
У него холодный носик
И обрубочек хвоста.
«Так поет дядя Па. А это я для тебя пою, Муся. Слышишь? Сегодня приедет тетя Маша. Она большая и веселая. Мама говорила, что тетя Маша умеет водить мужчин за нос».
Лиза представила себе, как тетя Маша ведет по улице за нос Глодона, а Глодон сопротивляется и вертит головой, как собака. Это было очень смешно, но совсем не похоже на правду.
Потом Лиза положила куклу на пол и начала прыгать через луч. Сперва с места, а потом отходя в угол, с разбегу, поджимая ноги.
У «Вот так: хо-оп. Ну, еще раз. Раз-два-три — хо-оп». Запыхавшись, она подошла к будильнику, продолжавшему свое однообразное тиканье.
«У-у-у-у, не люблю вас. Вот скоро придет дядя Па, он вас накажет. Почему вы не говорите, что уже четыре часа? У-у-у-у! Когда приезжает тетя Маша, всегда бывает весело. Может быть, она привезет Колю. С Колей хорошо играть в жмурки, ему даже глаза не надо завязывать».
По улице, громыхая, проехал грузовик. Лиза подошла к окну и открыла внутренние ставни. В комнату ворвался горячий солнечный потоп. Улица была совсем пустынна. В листве большого каштана собралась стая воробьев — они отчаянно спорили о чем-то друг с другом, и воздух был полон чириканьем, от которого, казалось, зазвенела даже посуда в буфете со стеклянной дверцей. В глубине улицы, между одноэтажными белыми домами и зелеными верхушками вязов, виднелось, как в узком окне, темно-синее море. Мимо дома, тяжело нажимая на педали, проехал на велосипеде немецкий солдат. Из-под каски по красному усталому лицу его струился пот. За спиной солдата висела короткая винтовка, а на боку, стукая по бедру, болталась противогазная сумка. Проезжая, он повернул голову и посмотрел на раскрытое Лизино окно.
Девочка прикрыла ставни, оставив только узкую щель. В тонком солнечном луче снова закружились пылинки. Лиза подошла к камину, влезла на стул и начала разглядывать себя в старом, пятнистом зеркале. Потом она попыталась увидеть себя сзади, но это оказалось нелегким делом. Увидеть в зеркале затылок ей никак не удавалось. Стул покачнулся, и она чуть не упала.
Из соседнего дома доносилась музыка. Мадам Дюфур, когда принималась за стирку, всегда включала радио. Она говорила, что это помогает ей работать. Лиза прислушалась. Далекие звуки теряли свою резкость и становились легкими, прозрачными.
Приподняв подол платья пальцами, Лиза сделала несколько шагов. Потом еще несколько — на цыпочках. Обошла луч солнца вокруг. Повернулась несколько раз, легко раскачиваясь всем телом. И начала танцевать — легкая, воздушная, почти прозрачная. Иногда она совсем скрывалась в тени — углов, потом вспыхивала вдруг в луче солнца, потом скользила еле уловимой тенью по красным квадратам блестящего кирпичного пола.