— Самонадеянная дура,— прошипел он и потом, что удивительно, остановил атаку, глядя на меня как на родственника.
Разгневанная, я схватилась за рукоять ножа, все еще привязанного к моему бедру. В то же мгновение я рывком поднялась, чтобы освободить руку для полного удара. Со всей новообретенной мощью последовало телодвижение; я рубанула клинком по шее зверя, рассекая кожу, сухожилия и даже кости. Это было не просто, но я уже больше не просто девочка — я смертельная мясорубка, и я могу бить и резать ножом легко и просто.
— Ну, и кто тут дурак, сукин ты сын?
Я отрубила ему голову, и он завалился на бок; изумленное выражение осталось в его мертвых глазах. А затем, в мгновение ока, он растаял в бесформенной слизи. Да, не стоит недооценивать женщину с ножом, приятель. В следующий раз, я бы посадила на кол какую-нибудь тварь — даже если кровосос будет без клыков. Приятно знать, что обезглавливание работает просто отлично.
Развернувшись, я побежала обратно к женщине. Она была не совсем в порядке — ее горло разорвано, кожа была серой и безжизненной. На одно страшное, короткое мгновение меня порадовала ее боль. Черт, я хотела еще наподдать ей. Хотела посмотреть, сколько она сможет вынести.
Я ахнула, волна отвращения к себе рухнула на меня прежде, чем я успела выкинуть все это дерьмо из головы.
Я хотела новой жизни. Очень хотела. Но какой ценой я бы получила эту роль?
Я встряхнулась, определила дальнейшую схему действий. Скорректировала. Будь, что будет. Как Кларенс сказал: стрессовая обстановка, корректировка. Я не какой-то зверь. И, чтобы доказать это, я поспешила к женщине, присела рядом с ней и взяла ее руку в свою.
— Вы будете в порядке,— лгала я, пока жизнь утекала из нее.— Я здесь. Я останусь с тобой.
Я прижала руки к ее горлу, пытаясь остановить кровотечение. Не использовать. Кровь сочилась через мои пальцы, пачкая одежду, кожу, лицо. Она задыхалась как рыба, вытащенная из воды, я ни чем не могла помочь. Я глубоко вдохнула, эмоции переполняли меня и оглушали. Мои мысли, казалось, отделены от моих действий, и я осознавала только одно — сильный, явный голод. Но не по еде. По крови.
Эта мысль потрясла меня, мой взгляд переключался между женщиной и пятном на бетоне, которое было некогда демоном.
— Что со мной происходит? — Прошептала я. Потом посмотрела на свой нож и стала сражаться с отвратительно заманчивым желанием моего языка лизнуть окровавленный клинок.
Волна головокружения нахлынула на меня. Я закрыла глаза, почувствовала слабость, отчаянно захотелось утолить желание.