— Четыреста пятьдесят один градус… Нет, мёртвые души… А я — Гоголь хренов!
Вечер, как всегда неожиданно и быстро, накрыл город, посольский двор, возящегося у печи Шарова. Быстро, сразу же после захода солнца, стемнело. Над Кабулом зажглись огромные лиловые звезды, которые висели так низко над головой, что, казалось, если залезть на крышу любого здания, их можно будет просто потрогать рукой, как какие-то большие праздничные фонарики. Стало прохладно.
Когда от всех бумаг осталась наполовину развеянная куча пепла и сменивший, как в светофоре, яркое жёлтое пламя огня красный свет тлеющего пепла медленно угас в глубине умершего костра, Шаров, покряхтывая, будто старик, размял затекшие ноги и, подхватив пустой мешок, прихрамывая, пошёл к флагштоку в центре посольского двора. Освещение во всём посольстве было выключено, даже слабый свет свечей или фонарей в окнах не просматривался, но луна, словно войдя в положение, ярко освещала территорию.
Во дворе никого, кроме нескольких прохаживающихся вдоль стены охранников, не было. Шаров остановился перед спущенным флагом и, опустившись на колено, тщательно очистил полотнище от земли. Оно всё было испещрено дырками от осколков снарядов. Потом Шаров потянул шнур, и стяг стал медленно подниматься к звёздному небу. Подполковник закрепил замок крепления шнура и задрал голову кверху. Легкий ветерок шевелил символ могущества и военной мощи новой страны. Разобрать цвет флага было нельзя, но Шарову больше нравился прежний. Алый стяг Союза ССР всегда вызывал в мире если и не любовь, то уважение, пусть даже основанное на страхе… Так же, как когда-то имперское знамя России — черное с золотом и серебром… А новый, трёхцветный, был торговым флагом Российской империи. Только кто и когда любил, уважал и боялся торговцев?
— Тебе что, делать нечего? — раздался сзади пронзительный женский голос. Шаров даже вздрогнул от неожиданности.
За спиной стояла Харсеева из административно-хозяйственного отдела, рядом с ней Титова из отдела обеспечения. А во двор выходили еще десятки сотрудников — видно, только что закончился киносеанс, и все хотели подышать свежим воздухом.
— Зачем дразнить моджахедов, товарищ Шаров? — спросила полная Нина Ивановна из столовой.
Вокруг собирался народ. Шумели, как всегда, женщины. Вроде все старались говорить тихо, но каждая норовила обозначить себя громче, чем товарки. Следствием чего и явился поднятый галдёж.
— Ты что, специально Хекматияру ориентир даёшь?! — Визгливый голос влетел в мозг подполковника через другое ухо. — Чтоб целиться легче было?