— Так, ерунда. Подстрелили в пустыне. На охоте, случайно.
— В пустыне?! На кого можно охотиться в пустыне?
— Гм… Как на кого? На варанов! Это огромные ящерицы, вот как этот диван…
Коллинз нежно поцеловал её в висок и встал. Взяв со столика бутылку виски, покачал, предлагая налить. Вера отрицательно покачала головой:
— Как я объясню запах?
— О, ты очень умна и дальновидна! — Коллинз плеснул себе в фарфоровую чашку для кофе, залпом выпил. — А как там ваш Шаров? Всё так же часто бывает на базаре?
Джек спросил первое, что пришло на ум. Он начал осознавать, что эта встреча с женщиной может действительно оказаться последней, и вдруг понял, что страшно не хочет этого, что уже привык к ней, что имеет в наличии все симптомы огромной привязанности, которую многие называют любовью. Джек считал, что спать для дела со своим информатором можно, и даже привязаться, как к человеку, но влюбиться — это непрофессионально, глупо и опасно, но… думать и говорить можно что угодно, только чувства логике не поддаются…
— Да вроде нет… — сказала Вера. — Иначе он бы и вызвался купить мне траву.
— Интересно… — задумчиво сказал Коллинз. — Надоело, наверное. Или скупил всё, что хотел.
Он подошёл к Вере, снова сел перед креслом и положил голову ей на колени.
— Ты знаешь, Верочка, я уверен, что ни эта, ни какая другая встреча не станет для нас последней. Как говорил один мой коллега: «Никогда не говори “никогда”!»
— Я люблю тебя, Джек! — сказала женщина и поцеловала его в губы.
* * *
— У него там конспиративная квартира, — докладывал капитан Зеблицкий, а старлей Козлов кивал головой, обозначая свою роль в проведенном наблюдении. — Объект пробыл внутри полтора часа, потом Коллинз привез ее к посольству и высадил за углом. Какую-то траву объект привез с собой, я проверил…
— Это хорошо, — сказал Шаров. — Какой номер квартиры?
Капитан и старлей переглянулись.
— Мы не заходили, — ответил Зеблицкий. — Там же в основном богатые афганцы живут. Мы бы сразу в глаза бросились.
Шаров нахмурился:
— А когда они выходили, фото сделали?
Зеблицкий замялся:
— Они порознь вышли. И расстояние большое было.
Шаров неопределенно хмыкнул. Никудышная работа!
— Ладно. Спасибо за службу.
Подчиненные, понурившись, вышли из кабинета.
— Насчет «спасибо» — это подначка? — спросил Козлов.
Зеблицкий пожал плечами:
— Кто его поймет? Он любит подначивать. И хамить любит. Только все, начинается новая эра. Нам, молодым, надо держаться вместе! Скоро вернемся домой, в Центре идет перетряска, ключевые фигуры поменяются, всех стариков отправят на пенсию. И нашего никто держать не станет. Уж очень он своеобразный. Эти переодевания… Ни в одной резидентуре такого нет!