Сегодня, в этот третий день, 19 марта 1942 года, бой был особенно злым и напряженным. Отлично разобравшись в замыслах нашего командования, гитлеровцы держали оборону намертво, с решимостью обреченных. Большие потери не останавливали их. Они до десяти раз переходили в контратаки. Дважды им удавалось добираться до нашей передней траншеи, и дважды наши подразделения отбрасывали их назад дружными и энергичными ударами.
Тысячи снарядов и мин изрешетили узкую, километра в полтора шириной, полоску Крымской земли. Казалось, еще и сейчас, когда уже не стало слышно выстрелов, она продолжала вздрагивать и покачиваться. Куда ни глянь, везде следы недавней битвы: желтыми струйками дыма дышат разновеликие воронки; слезится бурая, вывороченная взрывами глина; у наспех отрытых окопчиков кое–где валяются целые и разбитые винтовки, исковерканные автоматы, кучи почерневших стреляных гильз, подсумки с обоймами и брезентовые сумки с ручными гранатами, стальные каски со светящимися отверстиями и рваные, окровавленные плащ–палатки. Между снарядными воронками и разрушенными окопами — изуродованные трупы — немного’в серых шинелях и много — в грязно–зеленых. От переднего края, где все еще что‑то горело и ухало, в пропитанной кровью, покрытой копотью и грязью одежде ковыляли раненые. Одни из них брели самостоятельно, опираясь на автомат или винтовку, других поддерживали сопровождавшие их товарищи. Это было печальное зрелище. И даже привычные ко всему фронтовики в изумлении замирали перед ним, точно только сейчас сообразив, что ведь и их могла постичь та же судьба.
По полю, не спеша, бродят солдаты специальной команды с лопатами в руках. Углубив бомбовую воронку, бережно укладывают в братскую могилу тех, кто погиб, и так же неторопливо забрасывают ее прокопченными комьями земли.
В надвигающихся сумерках смутно видны черные силуэты танков. Они стоят и на «ничейной» земле и за передним краем противника. Одни подбиты снарядами, другие разворочены противотанковыми минами, третьи сгорели. Некоторые еще дымятся.
За три дня их осталось на поле боя много. 40–я танковая бригада подполковника Калинина вышла из последнего боя только с шестью оставшимися на ходу «тридцатьчетверками», а отдельный танковый батальон — с тремя Т-26. Урча моторами, они сосредоточиваются за восточными скатами высоты 28,2.
Здесь, в неглубоком капонире, вкусно дымится походная кухня. Раскаленные крошки крымского ракушечника, проваливаясь сквозь колосниковые решетки, ярко–белыми звездочками падают на утрамбованный суглинок. Их подхватывает ветерок и щедро разбрасывает вокруг, от чего местность выглядит усыпанной светлячками. Дрова на Керченском полуострове редкость: их привозили из‑за моря, а кухни отапливались пиленым ракушечником, предварительно пропитанным дизельным топливом или керосином.