Джули смотрела, прижав обе ладони к щекам, как автомашина с громким треском врезалась в солидный ствол красного дерева и, накренившись, замерла. Мгновение Джули стояла неподвижно, словно окаменевшая, затем кинулась к машине, пытаясь открыть дверцу. Однако та не поддавалась. Плача, Джули изо всех сил дергала за ручку, стараясь увидеть, жив водитель или погиб.
Оставив бесплодные попытки, она начала осматриваться, соображая, где искать помощь, и в это мгновение узнала автомобиль. На какой-то момент сердце у нее перестало биться. Это был «кадиллак» Мануэля; это Мануэль лежал, уткнувшись в руль, по щеке бежала струйка крови.
Истерические рыдания подступили к горлу, но она сдержала их усилием воли, которой раньше в себе не подозревала. Паниковать было нельзя. Чем дольше она мешкала, тем меньше у него оставалось шансов выжить. Не имело смысла и суетиться около машины. В одиночку Джули не могла ничего сделать. Нужно было скорее бежать за людьми. Бежать и бросить Мануэля, истекающего кровью? «О, Боже, — в отчаянии молила она, — пожалуйста, не дай ему умереть! Не забирай его у меня! Я люблю его! Люблю!»
В миг улетучились все ее сомнения и обиды. И когда она из последних сил мчалась по дороге к дому Мануэля, она твердо знала, что если он выживет, то она не уедет в Англию. Не важно, какой он человек. Главное: она любит его.
Следующие две недели Джули жила в постоянной тревоге. Мануэля в спешном порядке доставили в Стаффордскую больницу в Сан-Франциско с трещинами в черепной коробке и многочисленными порезами и ушибами. Как узнала Джули от Фелипе, по словам врачей, Мануэлю повезло, и он отделался сравнительно легко; она же не могла простить себе, считая себя виновной в несчастье.
Если бы она не покинула так внезапно вечеринку, то Мануэлю не пришлось ехать ее искать. Если бы она не вскрикнула при виде безобидного оленя, то животное не бросилось бы под колеса автомобиля.
Кажется, все предшествовавшие эпизоды и события при их описании требовали сослагательного наклонения, и впервые Джули не могла говорить откровенно о своих чувствах с Самантой, хотя та отлично понимала, что переживает подруга. Саманта преднамеренно настаивала на том, чтобы самой заниматься с Тони, что позволяло Джули уходить и приходить по своему усмотрению. Большую часть времени Джули проводила в «Миссионерской больнице для моряков» с Фелипе.
К концу второй недели Бену и Саманте оставалось прожить в Соединенных Штатах только десять дней. И было приятно думать, что когда они вернутся в Англию, там будет уже тепло и зацветут розы.