Я прицепил ключ на брелок в кармане и решил, что надо всё‑таки начинать утро…
…Я начал его с того, что привёл себя в порядок, съел три пышки, выпил стакан молока (густого, сладковатого, непривычного, но очень вкусного — я неожиданно сообразил, что оно «настоящее», «из‑под коровы»), потом сделал бутерброд с сосиской и горчицей и вернулся к себе, чтобы забрать ноутбук, модем и проверить почту. Поскольку в комнате не сиделось совершенно, я выбрался в сад и устроился на скамеечке возле двери.
Связь была отличная, «со свистом», даже неожиданно. На адрес нападала куча разных сообщений. Я бегло просмотрел их… и вдруг понял, что совершенно не хочу на них отвечать. Да и что отвечать? И кому? Какая‑то дурацкая рассылка музыкальных сайтов и туристических фирм, на которую я подписался в то или иное время… Поздравление с Днём Защиты Детей от школьной администрации. Си–пец. День Защиты… Фотка одного моего школьного полуприятеля — он катается на параплане на каком‑то «берегу», плюс подпись: «Йо!» — всё письмо. Мда, нам школьная практика не грозит… кстати, а что это вообще такое? Надо будет у тёти Лины спросить… От нескольких знакомых и полузнакомых девчонок — в стиле «олбанского языка»; я как прочёл начало первого: «С бодрым утром, кросавчег!» — так и не стал читать дальше. Водя мышкой, я на всякий случай вскрывал письма и тут же убирал их. От матери ничего не было. А самым последним оказалось письмо некоего [email protected], помеченное просто Re. Я помедлил. На всех моих компах были установлены мощнейшие автоматически обновляемые антивирусы. А такие неожиданные адреса чаще всего — просто спам. Типа «я есть профессор дочь Мабумба Ябумба находясь в лагере беженец в Сомали. Я иметь один миллион долларов…» и так далее. Ладно… Я вскрыл письмо. Оно состояло из нескольких слов:
БУДЕТ ХОРОШИЙ ДЕНЬ
Немного удивлённо я тщательно проверил — нет ли чего «пристёгнутого».
Нет. Только эти слова.
Негромкий, но отчётливый стук в дверь заставил меня подскочить на скамейке — казалось, что постучали по дереву рядом со мной. Странная в этом доме акустика; я вспомнил, что вместо звонка у входной двери висел на цепочке солидный резной молоток.
Пока я добирался через лабиринт до входа, стук повторился. Нельзя сказать, что кто‑то колотил в дверь — нет, стук был таким деликатным… но настойчивым. Наверное, постучали бы и в третий раз, судя по стуку, уходить там вообще не собирались. Но тут я открыл дверь.
Точно. Посетитель уже подносил руку к молотку снова — и, когда дверь распахнулась, отдёрнул её, словно его поймали на попытке открутить этот молоток и унести его с собой. В таких случаях люди чувствуют себя глупо, как будто их правда поймали на чём‑то неприличном, но посетитель был, как почти сразу выяснилось, не из тех, кто это хоть как‑то показывает.