В последующие часы не изменилось ровным счетом ничего… Я оживал и умирал. Умирал и оживал.
Мальчик наносит вам 10 единиц урона. Вы погибаете.
Вами открыто скрытое пассивное умение «Стойкость». Вы умеете сопротивляться боли! Теперь при получении урона Ваш болевой порог снижен на 1 %. С этого момента, болевой порог вашего персонажа составляет 99 %.
Рост навыка возможен до достижения 80 % значения.
Маленький гадёныш, кидаясь камнями, уже в четвертый раз отправляет меня на перерождение. Гребанный снайпер.
Стойкость! Я никогда не слышал о таком навыке. Скорее всего, она открылась из-за стопроцентного болевого порога. Иван же мне рассказывал о том, что в игре иногда происходят необъяснимые вещи. В любом случае, это пока это мало чем может мне помочь.
Воскрешение через 9…8…7…
Я потерял счет времени, смертям и вспышкам боли. В какой-то момент пришла нечеловеческая жажда. Пить хотелось невыносимо. Запаса сил хватало на десятисекундное ускорение, но что такое десять секунд в моей ситуации. Один раз мне даже удалось добежать до ворот, где два амбала двухсотого уровня с секирами в руках, вновь отправили меня к конюшне…
Воскрешение через 9…8…7…
Кошмар продолжается….
***
Все началось пару лет назад, когда я, по настоянию своей младшей и единственной сестры, отправил свои работы в Корпорацию «Мир Аркона».
Итак: Кожевников Роман Игоревич, москвич, 32 года, разведен, детей нет. Родился, учился, ничем особенным не выделялся. Заочно закончил финансово-экономический институт. Работал можно сказать по специальности — начальником отдела продаж в компании средней руки. Увлечения: рисование, пиво женщины. Все стандартно, без отклонений.
В тот памятный выходной день сестренка как всегда, словно вихрь, ворвалась в снимаемую мною квартиру. Сморщила нос, принюхавшись к аромату духов витавших в прихожей — моя последняя пассия ушла минут за десять до ее прихода, сунула мне в руки сумки с продуктами, чмокнула в щеку и, не разуваясь, проскочила в комнату.
— Эй! — крикнул я вслед этому рыжему безобразию, — обувь снимать не пробовала?
— Можно подумать, ты тут убираешься, крикнула мне из комнаты Алёнка. — Ты бы хоть своих женщин пылесосить заставлял иногда, а то кувыркаешься тут с ними, а как убираться так кроме меня некому.
Я отнес сумки на кухню — не может моя сестра заехать просто так, вечно ей кажется, что брат тут вот-вот умрет с голода. Сколько не говорил — не таскать мне домой еду, не помогает.
— Да ладно, свистеть, с возмущением в голосе произнес я, входя в комнату — убираюсь тут через день, ну или почти через день…