— Никогда, Учитель.
— А готов ли ты возлюбить эллина, как брата своего?
— Ты говоришь со мною, как с ребенком, Учитель. Конечно, нет. Закон запрещает мне общение с эллином.
— А разве ты не повторял за мной, когда я учил собравшихся на берегу рыбаков «любить братьев своих, как самого себя»?
— Так разве необрезанные могут мне быть братьями?
— А если они обрежутся?
Иоанн задумался.
— Тогда не знаю, — признался он. — Тогда, наверное, все равно нельзя. Они едят мясо с кровью. А кровь — это душа. А душа принадлежит Богу. Поэтому делить с ними трапезу запрещено. Да Ты ведь и сам все это знаешь. А проповедь твоя мне нравится. И я часто перед сном размышляю о том, что Ты говорил днем собравшимся вокруг людям.
Учитель замолчал. Он думал, что новую веру легче примут язычники, чем его собратья — правоверные иудеи. Кому удастся очистить иудейство от крайностей, превратить его во всеобщую веру, ведущую человечество к спасению? Этим простодушным Его ученикам? Выдержат ли они?
И тут его юный спутник вдруг сказал:
— Учитель, я могу тебя спросить об одном важном для меня событии?
— Спрашивай, Иоанн.
— Я хочу рассказать Тебе сон, который видел в детстве и который вот уже много лет тревожит меня. Отец, когда я рассказал ему сон, отвел меня к книжнику Ахаву и заставил рассказать о том, что я видел во сне. Это был страшный сон…
— И рав, выслушав тогда твой сон, сказал, что ты будешь пророком?
Иоанн смутился. Зачем Андрей Ионин передал Учителю слова рава о том, что Иоанн будет пророком? Хорошо еще, что Незнакомец не рассмеялся, услышав такую странную весть. Да и сейчас Он говорил без улыбки и не назвал его, как Симон, сумасшедшим за такие мысли. И это поразило Иоанна. Как бы прося прощения за свою дерзость, он пояснил:
— Я думаю, рав сказал так, удивившись тому, как я истолковал пророчества Исайи о Мессии.
— Ты так хорошо знаешь Писание?
— Я стремлюсь его понять, но многое мне недоступно… Когда я рассказал о том сне отцу, он очень удивился. Он сказал: «Иоанн, разве ты фараон, чтобы видеть такие сны?» — и повел меня к раву.
— Сон напугал тебя?
— Да. Мне было страшно, — признался Иоанн.
— Явь будет еще страшнее, — сказал Учитель. — Я знаю твой сон, Иоанн. Сон был послан тебе для пробуждения. Ибо, как ты знаешь, пробуждение не бывает без сна.
— И я пробудился?
— А ты разве не чувствуешь? Иначе тебя не было бы в лодке со Мной.
— Значит, на том распятии был ты, Учитель?
— Это знает только Тот, Кто послал тебе этот сон.
— Женщина держала меня за руку, и Ты сказал Ей: «Жено! се сын Твой». А мне сказал: «Се Матерь твоя!»