Да и вообще человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив как это ему кажется самому, — процитировала она своего любимого Ларошфуко, — кстати, пижама тебе очень идет… Вершинина опять улыбнулась.
— А вам, Валентина Андреевна, этот халатик тоже очень к лицу, — шутливым тоном произнес Мамедов.
— Спасибо за комплимент! Ну, а если ты так переживаешь за ход расследования, то имею тебе сообщить, что сегодня я сама ездила в агентство, общалась с Жуковым Женей и манекенщицами.
— Удалось выяснить что-нибудь новое? — глаза Алискера заблестели.
— Обольщаться, конечно, нечем, но ты же сам знаешь, что наша работа требует не только сообразительности и быстроты реакции, но зачастую и занудной кропотливости. Общаться с людьми не так-то просто: кто слишком возбудим, уязвим и забывчив, кто специально умалчивает о чем-то, то ли из соображений глупой надоедливой морали, то ли хочет скрыть свою причастность к преступлению. Да тебе это не хуже меня известно, — махнула она рукой.
— Известно-то — известно, а обобщить все так только вы можете, Валентина Андреевна.
— Ты мне льстишь… — смущенно улыбнулась Валандра, — говорила я с этим Женей — интересный фрукт. С виду такой наивно-непосредственный, живой, жизнерадостный, а поди, проверь, что у него в душе творится…
— Так вы не доверяете своей интуиции?
— Не об интуиции речь, Алискер. Интуиция как раз меня редко подводит. Именно она-то и учит меня не доверять первому впечатлению! Я ведь тебе о первом своем впечатлении рассказала.
— И мне Женька интересным субъектом показался, стихи цитировал…
— Да, тип он незаурядный, вертлявый только. Молодость… Немного циничный, а в общем, симпатичный малый. Как сказал Ларошфуко: «Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу».
— А другие? — Алискер, голова которого немного съехала с подушки, вопросительно скосил глаза на Валандру.
— Не такие яркие индивиды, — шутливо отозвалась Вершинина, — Городницкая на меня, вообще, впечатления не произвела… Хотя ты, возможно, был бы другого мнения… — она хитро посмотрела на Алискера.
— Валентина Андреевна, — с укором произнес он, — я настолько слаб, что не могу сопротивляться подобным…
— … оскорбительным намекам? — улыбнулась Вершинина, — а мне такие намеки кажутся лестными…
Улыбнуться же в полный рот Алискеру мешала постоянная головная боль.
— Ослаб, говоришь? — продолжала шутить Вершинина, — да ты, наверное, тут ни одну медсестру совратил с пути истинного…
— Скажете тоже… — Алискер все-таки улыбнулся, но тут же поморщился от глухого набата в голове.