— Да… Так… Пока ехали на броне, ветром холодным обожгло…
— Чё ты мелешь? — удивился майор. — А у вас чего глазки такие хитрые? — спросил у остальных, старательно делающих вид, что разговор их не касается. — Ну-ка, колитесь…
Парни упорно отводили глаза, особенно Негатив.
— Щас кросс побежите с полной выкладкой, — шутливо пригрозил Янычар.
— Наташа меня ухайдохала, — как-то виновато ответил Седых.
— За дело хоть, нет? — пряча улыбку, спросил Туркалёв.
— Ещё бы! — довольно отозвался Негатив.
— Ну, тогда ладно, — усмехнулся Янычар.
Уже на выходе, переодетых во всё новое, пахнущее приятно, парней остановил командир полка, вышедший из тормознувшего у склада УАЗика.
— Ну, разведка! Ну, ухари! Везде поспеют, — загудел он мощным басом.
Парни смущённо стояли перед большим сильным человеком, которого не только уважали, но и побаивались.
— Приказ пришёл на вас, сами знаете от кого. Откомандировать пока к нему, дальше уже не знаю, куда вас отправят. Собирайте манатки, улетите бортом с ранеными. До госпиталя вас подбросит, а там сообразите, как до места добраться. Документы в штабе уже готовы. Зайдёте, получите. Честь имею, товарищи офицеры.
Полковник зашёл на склад, где тут же засуетился Петрович, а парни пешком направились к своему блиндажу, собирать манатки, как выразился комполка.
Сборы были недолгими.
Присели на дорожку. Помолчали.
— Пошли, — сказал Янычар, вставая. — Доложимся ротному, пусть заселяет кого-нибудь сюда. С ребятами попрощаемся и в штаб за документами.
Шедший крайним Мамба выкрутил лампочку.
В штабе — большой палатке, где в связи с наступлением и неразберихой располагались офицеры, стойко перенося походные условия, их долго не мурыжили. Командировочные документы, как и сказал полковник, были уже готовы. Без них соваться в тыл — равносильно дезертирству.
Оставалось ждать «мишку».
Парни вышли из штабной палатки, глядя на живущий своей жизнью лагерь.
Сколько их уже было у каждого по отдельности и в составе группы? Никто не смог бы ответить точно. Много, сказал бы каждый. А сколько ещё будет?
Вскоре послышался шум винтов.
На борт загрузили носилки с ранеными — тяжёлыми, кого лечить в полевых условиях невозможно. Самое обидное, пострадали они от своих же, устроивших «день артиллериста».
Группа погрузилась вместе с ранеными.
Вертолёт оторвался от земли, набирая высоту.
Их ждало новое задание.
Война продолжалась.