Ветхий Завет, Екклесиаст, Глава третья
Декабрь, 2017 год. Восточная Сибирь, линия фронта войск Объединённой Оппозиции и федеральных войск.
Трое «вовбнов» били вражеского снайпера. «Вованами» называли бойцов внутренних войск от аббревиатуры «ВВ».
Били сильно. Крепкими берцами безжалостно месили пойманного, ломая кости, рёбра, отрывая тяжёлыми ударами отбитые внутренности. Поначалу снайпер жалостливо и громко кричал от непереносимой боли, потом начал утробно стонать и вовсе затих, лёжа на спине, раскинув руки, раскрыв чёрный провал беззубого рта, выплёвывая сгустки крови, падающие назад на распухшее одутловатое месиво, когда-то бывшее человеческим лицом.
Экзекуторы уже порядком выдохлись, так как были в бушлатах, бронежилетах, с автоматами Калашникова, деревянными прикладами щедро охаживая беднягу.
С БТРа за экзекуцией равнодушно наблюдали нахохлившиеся от холода мотострелки. Воротники бушлатов подняты, клапана шапок опущены, вязаные чёрные и камуфлированные шапочки поплотнее натянуты.
Один неспешно делился мыслями на беспокоящую его тему:
— Письмо позавчера получил. Мамка пишет, плохо у них совсем, голодно, карточки ввели — только тем, кто работает на оборонку. Остальные вообще кое-как перебиваются, летом лебеду с крапивой ели, ослабли совсем, едва ползали опухшие от воды. Пили, чтобы голод заглушить, а сейчас уже помирать начали, — солдат вздохнул, — батя-то тоже, как и я, воюет где-то, ни слуху, ни духу. Хорошо хоть мамка на заводе работает, а так бы с сестрёнкой померли уже с голоду… Когда же всё это кончится?.. Сил уже нет терпеть войну эту…
— Никогда, — ответил его сосед. — Видишь, что творится? Мы их, они нас. Так что, никогда.
Он указал глазами на полуобнажённые повешенные тела со следами тяжёлых побоев.
Тела уже успели промёрзнуть, порывы ветра раскачивали их на бывшей детской площадке бывшего двора бывших четырёх пятиэтажных блочных домов, сильно разрушенных обстрелами.
Рядом со скособоченной железной каруселью и песочницей, чьи доски давно разобрали на обогрев жилья буржуйками, вповалку лежали уже объеденные крысами тела расстрелянных.
Никому не было дела до всего этого, никто не снимал повешенных и не убирал расстрелянных. Город застилал тяжёлый дым, в нескольких кварталах слышалась яростная перестрелка, куда-то в том направлении работала батарея «Градов», стоящая на окраине. Ракеты проносились над головами, взрываясь там, где слышалась стрельба. Туда уходили колонны солдат, бредущие по разбитым улицам, усыпанным осколками кирпичей и прочим мусором. Бойцы, прижимались к стенам полуразрушенных зданий, тревожно всматривались в этот ад и вслушивались в канонаду.