Женщина с расширенными от ужаса глазами отползала в сторону.
Подбежавший следом Негатив бросил ей на ноги юбку.
— Не бойся. Надень. Никто в посёлке не узнает, — сказал он, глядя, как Куба кромсает насильника, понимая, что товарища уже не остановить. Он, потерявший жену, убитую такими же насильниками, не успокоится, пока не разделает этого на куски.
А Кубаев с безумными глазами и в самом деле пластал агонизирующее тело бородача, сердце которого ещё билось, поэтому тёмная кровь шла толчками между ног, брюшная полость тоже заполнилась кровью.
Не замечая, что руки едва ли не по локоть в крови, Ринат вытаскивал кишки, отрезал, отбрасывал в сторону, запускал руки в полость и снова вытягивал что-то, отсекая и отбрасывая…
Чтобы не видеть этого, Негатив, привалившись к дереву, приложил к плечу «вал» и стал смотреть в оптику на посёлок.
Там рыжебородый уже лежал на спине, раскинув руки, дёргая в агонии правой ногой, его автомат валялся рядом. Тут же лежали ещё двое бородачей без признаков жизни. Кто-то из местных сидел на корточках, закрыв головы руками, другие женщины и дети разбегались по избам.
Подальше от полянки лежали двое других дезертиров. Далеко убежать не удалось, пули оборвали жизни, которые они стремились сохранить, дезертировав с фронта, бросив товарищей. Но Провидение не обмануть. Спасшись от войны, они нашли смерть здесь, где им ничто не угрожало, где угрожать могли только они.
Янычар Мамба и Бек также тихо и скрытно отходили к подножию сопки. Страхуя их отход, Негатив краем глаза заметил, как женщина, поспешившая надеть юбку, неловко убегает в сторону, со страхом оглядываясь назад. А Кубаев переместился ко второму бородачу, пришедшему в себя, но ещё не имеющему сил самостоятельно подняться.
Обречённо вздохнув, Седых, стараясь не глядеть, что будет сейчас со вторым, смотрел, как трое разведчиков уже начали подъём на сопку, покидая вновь опустевший посёлок.
Жители разбежались по избам подальше от тел дезертиров и неизвестных, незаметно появившихся и также незаметно исчезнувших.
Куба присел на корточки рядом с привалившимся к дереву вторым дезертиром с плавающими мутными от сотрясения глазами.
Подождав, пока взгляд бородача сфокусируется на нём, заботливо поинтересовался:
— Ну, как ты, родной?
— Кто ты? — едва ворочая непослушным языком, спросил тот.
— Я твой самый жуткий материализовавшийся кошмар, — с душевной теплотой ответил Кубаев.
Дезертир перевёл взгляд на окровавленные руки незнакомца, стрельнул глазами на лежащего в стороне разделанного подельника со спущенными до колен штанами, с разбросанными повсюду внутренностями, и с застывшим от ужаса взглядом невольно попытался отпрянуть, но дерево не позволило сделать этого.