«Как же я устал… — думал Янычар, крепко зажмурив глаза, не в силах удержать выступившие слёзы. — Как же всё надоело… Устал оправдываться выполнением приказов… Устал чувствовать всю нелепость этого оправдания, всю бессмысленность этой войны…»
Подошёл Мамба, сел рядом. Помолчал и тихо сказал:
— Мы на войне, командир. Аллах простит.
— Я в другого Бога верю, Рустам, — горько ответил Туркалёв.
— Он тоже простит, Алексей.
— А я сам прощу себя? — едва не всхлипывая, спросил капитан.
Мамба молчал.
Подошли остальные, сели рядом. Шахов заботливо накинул командиру на плечи чужой бушлат.
Туман поднимался всё выше, заливая белым молоком тёмные силуэты деревьев на светлеющем небе.
Скоро вертолёт. Возможно, с десантом. Скоро бой… Если он будет, чем закончится? Неизвестно. Но если уж ввязываться в драку, надо побеждать. В противном случае не стоит и начинать. У них выбора «начинать» или «не начинать» нет. Они на войне.
Парни сидели молча, сплочённые одной целью, такие близкие и такие разные.
Шум винтов услышали издалека, когда солнце уже брызнуло лучами из-за верхушек елей. Впервые за несколько дождливых промозглых дней погода налаживалась на хорошую, ясную, с опрокинутой синевой бездонного неба, с ослепительным солнцем, с играющими буйными красками осенью; и так хочется жить, видеть эту красоту, радоваться ей.
С первыми лучами туман начал быстро рассеиваться, ещё прячась в чаще. Но поляна уже полностью открылась, засверкала мириадами капелек росы на полёгшей траве.
Разведчикам некогда было любоваться этой красотой. Они попрятали трупы часовых и заняли их места. У ангара встал Янычар, у бочки — Куба, под грибком пристроился Негатив, у кострища с ноги на ногу переминался Бек, изображая повара. Мамба сидел в вагончике у двери, держа наготове «винторез».
У пилотов не должно возникнуть никаких подозрений, они должны посадить машину, иначе её не захватить.
Шум нарастал. Когда он заполнил всё, из-за верхушек елей вынырнул Ми-8Т.
Он шёл на посадку, прямо на середину поляны.
— Работаем, как только выключат двигатели, — отдал Янычар команду по внутренней связи. — Мамба! За тобой пилоты. Работай через фонарь. Но не раньше, чем кто-нибудь откатит дверь в салон.
— Принял, — отозвался Мамбеталиев.
— Мы действуем по ситуации. Негатив, Бек! Как только Мамба разберётся с пилотами, сразу в кабину и на взлёт.
— Принял, — отозвался Шахов.
— Принял, — подтвердил Седых.
Бешено крутящиеся лопасти колыхали траву и ветви ближайших деревьев, шасси машины коснулись поляны, почти сразу отъехала дверь салона. В проёме показался человек в камуфляже, разгрузке, с автоматом Калашникова в правой руке. Пригибаясь, он спрыгнул. Одновременно с этим дверь вагончика распахнулась, в кабине экипажа на стёклах из триплекса образовались две дырки, а спрыгнувший человек неловко, ничком повалился в траву. Его «обслужил» Янычар.