— Ты слишком много выпил, — заметила она. — Забавно, ты видишь только внешнее, а меня ты не видишь.
— Это да, — согласился я. Мысли, действительно, путались. — Смотрю в книгу и вижу фигу. Но ты ошибаешься, тебя я вижу. И ты — ненормальная.
— Значит, тебе нравятся мои волосы? — спросила вдруг она, но голос ее был отстраненный, далекий, и интерес был какой-то холодный, как будто научный. Я пожал плечами и потянулся за лежащей на столе порезанной колбасой. Ирина за все это время не прикоснулась ни к чему, даже к помидорам. Только пила коньяк, молчала и смотрела на меня неодобрительно. Оплакивает Петра, мать его. Интересно бы посмотреть на этого Петра. Наверняка какое-нибудь ничтожество.
— Ну, очень уж они необычные, — пояснил я, подливая самому себе коньяк. Да, каюсь, я пил куда больше, чем Ирина. Если бы она, к примеру, оказалась преступницей, какой-нибудь клофелинщицей, то могла бы вынести из моего дома все, что угодно, а я бы даже не проснулся. Последнее, что я помню, это то, что она говорит мне, что в моих волосах уже заметна небольшая седина и что я должен быть аккуратнее с самим собой, что я слишком быстро размениваю время, данное мне. Помню еще, что я порывался идти в магазин за пивом, потому что я всегда так делаю, когда переберу лишнего, но ходил я за ним или нет — не знаю точно. Скорее всего, нет, не ходил.
Утром, проснувшись, я не нашел рядом с собой ни одной пустой пивной бутылки или банки, так что сомневаюсь, что ходил. Также я не нашел Ирины — ни рядом с собой, ни вообще где-либо в квартире. Ее не было в ванной, не было в туалете (там я искал особенно тщательно), не было на кухне или в гостиной, где я уснул. В спальне не было ни ее, ни малейших признаков того, что она была тут вообще, что заходила хоть на секунду.
— А был ли мальчик? — задумчиво пробормотал я, потом вдруг заволновался и да, признаюсь, бросился к пиджаку и барсетке. Деньги были на месте, телевизоры тоже. У меня их три штуки, один установлен в ванной комнате, один в гостиной, но его видно и из кухни тоже. И последний, чуть поменьше, сорокадвухдюймовый, в спальне, установлен вместе с домашним кинотеатром. Иногда я смотрю там какую-нибудь веселую немецкую… скажем так, эротику. Вообще же я от телевидения устал, смотрю в последние годы только новости.
— Значит, ушла, — я подошел к двери и увидел, что она не закрыта до конца, а только прикрыта. Видимо, Ирина не разобралась с моим замком и решила оставить дверь так. В доме, правда, не было ни единой вещи, доказывающей, что рыжеволосая, злая и грубая Ирина тут вообще была. Может, мне все это привиделось? Может, на самом деле мы расстались с нею еще около магазина и я просто напился дома в одиночестве.