— Дашь на меня показания, очко порву!
* * *
Тина не могла успокоиться и после того, как насильник ретировался.
— Убили мою девочку! — по-бабьи причитала Ведьма.
Ее стенания привлекли заскучавшую на пожаре публику.
Хруст сучьев привел Алевтину в чувство.
«Это я убила мою девочку! — уразумела она. — И моего мальчика! Ведьма!»
* * *
Тина торопливо закидала тело девушки палой листвой, ветками. Натянула неудобное белье Игрека. И замерла.
Крикливые голоса приблизились вплотную. И прошли стороной, растворившись в разноголосице пожара.
Тина отдышалась.
«Может, я все-таки Игрек? — если не трогать у себя на теле, чего не надо, и, конечно же, не смотреться в зеркало, Ведьма не замечала в себе перемен. — Я Алевтина! Идиотка! Всю жизнь хотела оказаться в шкуре мужика! Доигралась!»
Несмотря на охватившую ее панику, Алевтине хотелось понять: в кого она все-таки влюблена — в собственную персону в облике ангела или в бездыханное тело, скрытое под листьями и хвойными ветками.
Ведьма вновь кинулась к самой себе. Приникла губами к холодным губам девушки.
«Не дышит! — Зеркальце, поднесенное к лицу покойницы, запотело. Жизнь едва теплилась в теле, покинутом душой. — Реанимация угробит ее. Меня». — Алевтина путалась в персоналиях, но не сомневалась, что врачи отправят бесчувственную девушку к праотцам.
«Ознобишин! — всколыхнулась Тина, вспомнив про единственного человека, который верил в то, что она ведьма. — Он спасет меня… Нет, Игрека… Нас!»
3.
Первым из воробьевцев Алевтина встретила на пожаре Сизаря. Он нежно ворковал с какой-то вдовой, сделавшись посредником между ней и душой ее усопшего мужа. Вдов и вдовцов глюк насобачился распознавать, хоть в толпе, и с величайшей обходительностью втираться к ним в доверие.
Душа Константина прощает все ваши измены! — обволакивал Сизарь повеселевшую вдову.
— Какие измены? Какие измены? — кокетничала жизнерадостная толстушка в черном вдовьем платке.
— Но последней измены простить не могу!
— Какой последней? Какой последней? Костя, не было последней!
Алевтину осенило: вдруг душеприказчик способен узреть душу Игрека?
— Сизарь! — потянула она пройдоху за рукав. — Ты не видишь тут знакомых душ?
Сизарь цыкнул на невоспитанного мальчика.
Душу Константина спугнул, гаденыш!
— Костя, что за дела! — продолжала вдова. — Чего ты разоряешься! Какая измена! А у тебя сколько баб было! Я же молчу!
— Мы должны ему отомстить! — интимно шепнул ухажер на ухо вдове, не стесняясь того, что грешная душа Константина витала совсем рядом.
Этого Алевтина перенести не смогла и оставила парочку.