— Где это вас так угораздило? — спросил он, разглядывая глубокую вмятину на капоте.
«Вот зараза, цену набивает», — злобно подумала я, но ответила вежливо:
— Слышали о взрыве в Ленинском районе?
— Как не слышать, все каналы об этом трезвонили.
— Около взорвавшегося дома стояла моя машина, и вот результат.
Скоро весь Тарасов будет знать, что я была на месте взрыва.
— О-о, и фару разбили! — продолжал осмотр Ермилов.
Не меньше сотни хочет содрать, подлец.
— А вот еще на крыше вмятина какая!
Сто пятьдесят.
— Кстати, вы заметили, что у вас левый стоп-сигнал не работает?
Двести.
— Ой, не замечала.
— Тогда давайте глянем на огнетушитель.
Двести пятьдесят.
Я, конечно, могла бы предъявить ему свое милицейское удостоверение, но именно менты всегда понимали, что оно липовое, хотя от настоящего ничем не отличалось. После двух раз, когда удостоверение чуть не отобрали, промолчу, каких усилий стоило мне оставить его у себя, я зареклась ментам его не показывать ни при каких обстоятельствах. И вообще, пользовалась я этим удостоверением только в крайних, очень редких случаях.
— А что, он должен быть? — по-детски спросила я.
— Должен, просто обязан, — развеселился капитан, учуяв легкую, а главное, крупную добычу.
— Я-то думала, что срок годности кончился, и все, его надо выкинуть.
— Выкинуть надо, но надо и новый купить. Представляете, пожар в машине, а тушить пламя нечем. Должен, должен быть. — Капитан ехидно улыбался.
— Именно так и сделаю.
— Правильно, сделайте. — Он немного постоял в раздумьях, что-то вспоминая, и вспомнил, будь он неладен. — А в аптечке у вас все лекарства есть? Проверим!
Триста.
Честно сказать, у меня в аптечке вообще не было никаких лекарств. Как у всех нормальных автомобилистов, там хранились аудиокассеты, которых помещалось там целых двадцать пять штук.
Надо было быстрее расплачиваться и уезжать, пока этот рэкетир не догнал сумму до полутысячи.
Не ответив на вопрос об аптечке, я попросила:
— Извините, мне кажется, что из прав вылетел один листочек, отдайте мне их, пожалуйста, на пять секундочек.
Поняв, что добился от меня сознательности в проблемах милицейской зарплаты, капитан отдал мне права.
Я спрятала их в сумочке и, не вытаскивая, положила в них три сотенные купюры, а затем отдала обратно капитану Ермилову.
— И правда тут не хватало трех страничек, а я и не заметил. Ну, за вашу сознательность придется вас отпустить, но, учтите, в следующий раз у вас могут отнять права.
— Да-да, конечно, — выхватила я у него из рук свои документы и заторопилась к машине.
Когда я уже села в кресло и хлопнула дверью, он снова подошел к окну: