Чтобы отвлечься, он принялся вспоминать другой дом, в котором он побывал совсем недавно, – лжевикторианский особняк Битонов. Его отец назвал бы особняк «домом без души». Его построили в угоду тщеславию. Он не был произведением искусства и вещью в себе и для себя. И тамошние призраки наверняка такие же обманные; они служат украшением интерьера. Бродят в башенках и по зубчатым стенам, никого не пугая и не привлекая.
Последняя мысль позабавила его.
Он вышел на мыс и какое-то время постоял на берегу, у тех скал, где умер Брайан Фицхью. Наблюдал за приливом, слушал напоминание Хэмиша: «То, что у тебя есть, нельзя считать настоящей уликой».
«И еще ты кое-что упускаешь из виду, старина! Ты веришь своему сердцу, потому что Оливия, как тебе кажется, передавала твое отношение к войне и к любви. Она заморочила тебе голову своими красивыми словами. Поработай головой! Своего убийцу ты не найдешь ни в море, ни в тех ответах, которые дают тебе люди. И в памяти Рейчел Марлоу ты ничего не найдешь, так и запомни. Ты найдешь их в черном и белом или навсегда оставишь эту затею!»
– А как же одежда на пустоши? – вслух спросил Ратлидж, слушая крики чаек, которые перекрывали его голос.
«Кто-то раздел мальчишку, только и всего. А зачем раздевать труп? Чтобы его не опознали».
«Нет, родные узнали бы мальчика все равно… Одежду сняли совершенно по другой причине. Не для того, чтобы помешать опознанию, а чтобы сбить со следа».
«Сбить со следа? Неужели ты думаешь, что мать не узнала бы труп мальчика? Голый он или одетый, целый или сгнил, она бы его непременно узнала!»
«А если нашли одежду, но не мальчика…»
«Она бы и одежду узнала тоже!»
Ратлидж вздохнул:
«Верно. Так зачем раздевать мальчика, а затем прятать одежду, предварительно завернув ее в брезент? Чтобы одежда как можно дольше сохранялась, а не гнила. Убийца, наоборот, хотел бы, чтобы одежда истлела как можно скорее. Ну ладно, так кто раздел труп? Как только я узнаю ответ на свой вопрос, я пойму все. И при чем здесь стихи о фиалках? «Фиалки – на память…» Вряд ли кто-то из родных забыл бы несчастного ребенка!»
Значит, ему придется выбирать одного из двух. Кто – Николас или Оливия? В конце концов придется разбить сердце Рейчел или ранить себя самого, лишив утешения, какое дарила ему поэзия Оливии в кровавом ужасе войны…
Ратлидж подобрал несколько камешков и стал бросать их в воду. Он наблюдал, как камешки прыгают по поверхности воды, а потом ускользают в глубине. Точно так же подпрыгивают и ускользают найденные им доказательства. Они могут относиться к обоим подозреваемым… Одно он знал твердо. Речь идет либо об одном, либо о другой. Они не действовали вместе, заодно. И он знал… Господи, помоги! – он догадывался, кто из них убийца.