– Мисс Розамунда ни за что не допустила бы такого, – продолжала миссис Трепол, косвенно выражая свое неодобрение его поступком, который для нее был равносилен святотатству. Нельзя приглашать полдеревни в дом, к тому же принимать всех в парадной гостиной, усаживать в лучшее кресло под лучшим портретом хозяйки. Так совсем не было принято в то время, когда росли миссис Трепол и Розамунда Тревельян; обе они знали свое место – каждая свое.
– Знаю, – ответил Ратлидж, – но иногда по закону приходится делать то, что до́лжно, и только потом заботиться о приличиях. По-моему, Розамунда порадовалась бы тому, что тоже принимает участие в восстановлении справедливости.
– Значит, вы восстанавливаете справедливость, сэр? – простодушно спросила миссис Трепол.
– Стараюсь. Во всяком случае, я хочу объяснить смерть Оливии Марлоу и Николаса Чейни. Все расставить по своим местам.
Миссис Трепол кивнула, как будто поняла, и тихо сказала:
– Спасибо, сэр. Я предпочла бы не думать о них плохо из-за того, что они сделали. Печальный они уготовили себе конец, вот что! Мне всегда делается не по себе, когда я вспоминаю, что они с собой сделали. Я не вижу в их поступке никакого смысла. Мы должны жить той жизнью, которая нам подарена, и ничего тут не поделаешь. Господь не дает нам выбора. Вот как говорит церковь. Страдание тоже по-своему учит.
– Да, иногда, – ответил Ратлидж, помня, сколько раз и его подмывало одним махом покончить со своими страданиями.
Миссис Трепол снова кивнула и огляделась по сторонам, ища кота. Ратлидж развернулся и зашагал к калитке.
Миссис Трепол робко окликнула его:
– Сэр!
– Да? – Он полуобернулся; ему не терпелось вернуться в гостиницу и прочесть показания.
– Если вы с нами закончили… я тут подумала, может быть, вы знаете, как лучше поступить с теми коробками, которые мистер Стивен оставил мне на хранение. После того как мистер Стивен умер, я все ждала, что за ними приедет мистер Чемберс, но он так и не приехал. Может, раз мистер Стивен умер, они уже никому не нужны? Мистер Стивен говорил, что в коробках просто старые вещи, какие-то семейные реликвии, которые он хотел бы сохранить для себя. Воспоминания детства, по его словам. И еще он добавил: мол, не сочтите мальчишеством, но он не хотел оставлять коробки в пустом доме и увезти с собой в Лондон пока не мог, потому что в его машине не осталось места из-за всех вещей, которые забрали мисс Сюзанна и остальные.
Ратлидж обернулся и пристально посмотрел на миссис Трепол. В сумеречном вечернем свете белело ее простое, честное лицо. Экономка ждала от него ответа.