– А вы предусмотрительнее, чем я. Я так обрадовалась приглашению сходить под парусом, что о еде даже не подумала. А может, предусмотрительность – типично мужская черта? Питер всегда замечательно добывал продовольствие: объяснил, что научился этому еще в детстве.
Ратлидж рассмеялся:
– В школе Питеру вечно хотелось есть. Я не знал другого мальчика, который так хорошо умел бы устраиваться. Мать посылала ему щедрые посылки – банки консервов, упаковки печенья и галет. Дольше всего обычно сохранялось шотландское песочное печенье. Помню, иногда в его сундуке оно приобретало вкус шерсти, но мы не жаловались. Когда припасы подходили к концу, мы бывали безутешны – до тех пор, пока он не уговаривал еще какого-нибудь одноклассника поделиться с нами.
Они дошли до перевернутых лодок, лежащих на галечном пляже, едва возвышавшемся над кромкой прибоя.
– Вон «Красотка», – показала она на красную посудину, которая выглядела так, словно ее не мешало бы покрасить и заделать швы.
Ратлидж с сомнением посмотрел на суденышко:
– Вы уверены, что она не потонет?
– Не сомневайтесь, – заверила его Рейчел. – Она довольно крепкая. Просто этим летом Траск нечасто на ней выходил. Его сын Фред не вернулся с войны… он служил на флоте. В его корабль попала торпеда в Северной Атлантике. И потом, рыбная ловля в наших краях уже не та. С экономической точки зрения будущее Корнуолла печально. Промысел кончился, а вместе с ним ушла и сардина. Все сейчас жалуются.
Жаловались и чайки, кружившие у них над головами. Рейчел и Ратлидж спустили «Красотку» на воду и забрались внутрь. Рейчел окинула его критическим взглядом.
Ратлидж широко улыбнулся:
– Сразу видно, вы мне не доверяете!
– Дело не в доверии, а в самосохранении. У меня еще есть время выпрыгнуть за борт, если вы отъявленный дилетант, от которого только и жди беды.
Но он знал свое дело, и вскоре лодка вышла из устья в открытое море. Море утром было спокойным; ветер гнал лодочку дальше, где на волнах плясали белые барашки, и легко было на веслах дойти до небольшого пляжа за Тревельян-Холлом, до того места, где мыс закруглялся, а затем снова вернуться к пляжу, где они вытащили лодку на берег и вышли сами.
Рейчел повернулась к нему; Ратлиджу трудно было понять, о чем она думает, пока она не сказала:
– Я уже целую вечность не выходила в море! Как чудесно снова оказаться на воде! Питер был человеком сухопутным, он не мог отличить нос от кормы, зато Николас обожал плавать, он выходил в море в любую погоду, чувствовал волны под корпусом и порывы ветра. Когда он уходил на войну, он мечтал попасть на флот, но его не взяли – сказали, нет опыта, представляете? Поэтому он очутился во Фландрии, в грязи, среди ужаса и убийств, – и его отравили газом. – Сияние поблекло, и она потянулась к корзинке, пока Ратлидж привязывал лодку к валуну.