-- Мила, ты смеешься надо мной.
-- Хорошо, пусть я, как ты говоришь, смеюсь, но, в таком случае, ты извела до полусмерти не самого плохого человека. Приехал он вчера, а на него даже смотреть страшно -- такой худой.
Я присела на траву, сняла с рук перчатки и запустила пальцы в волосы. Щеки мои пылали, голова кружилась, руки и ноги дрожали. Нет, в том, что говорит Мила, нет ни слова правды, а если есть?
Что мне делать? Нет, не может быть! Что же мне теперь делать?
-- Нечего трясти головой, это тебе не поможет. Лучше подумай над всем этим.
-- Сегодня просто очень жарко.
-- Дождь собирается. Но ты мне так и не ответила.
-- За что мне это, Мила?
-- Что ты так переживаешь, радоваться надо. А потом, ты сама разве ни о чем не догадывалась?
-- Нет, конечно. Мне же плохо становится в его присутствии.
-- Как это?
-- Меня просто в жар бросает, когда он рядом, щеки горят, голова кружится. А еще меня от него током бьет.
-- Интересно.
-- Я серьезно говорю, а ты все смеешься. И ничего интересного в этом нет, мне жарко становится, когда он рядом.
-- Вот-вот. Я тебе говорила, а ты мне не верила. Это же явные признаки типичной влюбленности. Ты к нему неравнодушна.
-- Глупости! У меня на всех такая реакция.
-- Ты так думаешь? А теперь что ты скажешь? На меня у тебя такая же реакция?
Мила решительно подошла ко мне и взяла за руку. Руки у нее были прохладными, с коротко подстриженными ногтями, перепачканными землей и зелеными пятнами от помидорной ботвы; видимо, она уже успела этим утром повозиться с помидорами. Мила, как одержимая, обдирает на них листья, это называется пасынкованием. Господи, какая ерунда мне лезет в голову!
-- Что, никакой реакции у тебя на меня нет? Убедилась? Не надо так жалобно на меня смотреть, лучше иди на кухню, скоро наши рыбачки заявятся. Хоть бы они ничего сегодня не поймали!
-- Почему?
-- Не нравится запах сырой рыбы, меня от него просто мутит, от одной мысли о рыбе мне становится плохо.
-- Мы с тобой раньше часто готовили рыбу, что это вдруг с тобой случилось?
-- Не знаю, но в последнее время не выношу ее запаха, даже кошкам почти перестала ее давать.
-- Барон, наверное, безутешен.
-- Ему вполне достаточно мяса, а потом, он ловит мышей. Ладно, хватит болтать. Пора приниматься за работу!
Мила не дала мне прийти в себя, спокойно посидеть и подумать. Она заставила меня готовить обед, приносить воду, искать на огороде зелень для супа. Я была занята и почти не думала над тем, что сказала мне Мила. Она хлопотала на кухне, и сразу было видно, что приготовление пищи на газовой плите с чуть чадившими конфорками стало для нее привычным занятием. Раздался шум мотора и к воротам дачи подъехал незнакомый автомобиль, из него выпрыгнул Максим, одетый в полевую форму, с большой сумкой в руках, и направился к дому. Он подошел к крыльцу, прислонился к столбику и посмотрел на меня своими большими серыми глазами. Я только сейчас заметила, как ему идет полевая форма, как ладно она на нем сидит. Ну какие мне глупости приходят в голову! Я подняла глаза и встретилась со взглядом Максима. Он чуть улыбнулся в ответ на мои мысли. Неужели он их понимает? Тогда мне от него не будет покоя.