***
Главный режиссер, мэтр, народный-перенародный, лауреат и профессор, в окружении стажеров и учеников ведет репетицию. Он настолько увлекся глядящей в рот аудиторией, что начал читать ей лекцию о Системе Станиславского, напрочь забыв о скучающем на сцене актере. Дойдя до темы "Пауза и внутренний монолог", вдруг вспомнил о нем: "Пожалуйста, Олег, вашу сцену – сначала. Но попрошу подробно по Системе: прежде – пауза, точный внутренний монолог, а уж когда подведете себя к тексту, только тогда – первая фраза…"
В зале – гробовая тишина. Артист сидит, как сидел, за столом, опустив голову на руки. Долгая пауза… Мэтр вполголоса: "Молодец, Олег… Вижу процесс… Блестяще! Посмотрите, друзья, вот настоящий внутренний монолог, вот она – Система! Великолепно, Олег… Вот сейчас… Все!!! Теперь – можно! Давай текст, умница моя!"
Стажеры затаили дыхание. Артист сидит, как сидел. Длиннющая пауза. Все ждут. Вдруг крик мэтра: "Оле-е-е-г!!"
В ответ раздается мощный храп Олега.
***
В ТЮЗе одного из больших российских городов шел спектакль о молодом Ленине. В финале первого акта молодая актриса выходила на авансцену и выкрикивала в зал: "Слава Богу, в России никогда – слышите, никогда не было рабства!" По щекам ее текли слезы, зал неизменно взрывался аплодисментами. После спектакля, снимая грим, она спросила у соседки по гримуборной: "Таньк, а че это я ерунду какую кричу: в России не было рабства? На самом деле было же!" Та, окончившая до театрального училища три курса исторического факультета, объяснила ей наставительно, что, да, Россия в своем развитии миновала период рабовладения.
"Ну да, говори мне, – махнула рукой первая. – А "Раб Петра Великого"?"
***
В киевском TЮЗe работала реквизиторша Этя Моисеевна, – пришла в театр смолоду, состарилась в нем и была ему безумно предана. Среди артистов слыла мудрой советчицей и славилась лапидарностью изречений. Вот некоторые Этины перлы.
"…Девочки, мужчина, как прымус: как его накачаешь – так он и горит!"
"Ой, какого он роста – как собака сидя!"
"Дура, что ты повела его в кино – там каждая лучше тебя! Ты поведи его в парк – там одни деревья!"
"Деточка моя, запомни: семейная жизнь, как резинка – чуть сильнее натяни, она тут же лопнет!"
"…Когда Абраша хочет выпить, я тут же покупаю чекушку – с товарищами он бы выпил литр!"
"Я лежала в больнице – Абраша пришел за месяц два раза. Я не в обиде, я понимаю: он мужчина – его раздражает односпальная кровать!"
***
В провинциальном театре ставили "Горе от ума". Долго репетировали, наконец – премьера! Народу битком, все городское руководство в зале, вся пресса. А надо сказать, что обычно театр посещался слабенько, и для привлечения зрителей дирекция повесила объявление, что перед началом спектакля и в антракте зрители могут сфотографироваться с любимыми артистами. Так вот, минут за пятнадцать до начала премьеры бежит к исполнителю роли Чацкого молодой актерик, стоящий в спектакле в толпе гостей в доме Фамусова, и просит: "Володь, будь другом, дай мне костюм Чацкого из второго акта – с мамой сфотографироваться!" Тот, весь в предпремьерном волнении, отмахнулся: мол, возьми.