Деньги обнаружились в большом кожаном портпледе, который лежал, как догадался Харлан, за спинкой бывшего кресла пилота. Во всех известных ему фильмах пилот сидел слева, а второй пилот — справа, и он не видел причины считать, что в этом самолете могло быть по-другому.
Харлан и Пол долго взирали на деньги.
Рядом с портпледом обнаружился холщовый ранец с пачкой бумаг, помещенных для сохранности в пластиковую папку. Среди них находились списки каких-то имен — большей частью напечатанных, хотя некоторые имена были приписаны от руки. Напротив многих фамилий были указаны денежные суммы — как некрупные, так и весьма солидные. А также, опять же иногда печатным, а иногда рукописным текстом к фамилиям были добавлены заметки, в основном состоящие из слов «принято» или «отклонено», но встречались замечания, состоящие всего из одной буквы — «Т».
Не придав спискам особого значения, Харлан вновь обратил внимание на деньги. В основном на глаза попадались пачки далеко не новых пятидесятидолларовых купюр, беспорядочно смешанных с двадцатками. Некоторые были завернуты в бумагу или стянуты аптечными резинками. Пол взял одну из пачек с купюрами по пятьдесят долларов и быстро прикинул сумму.
— По моим подсчетам, тут пять тысяч, — сообщил он.
Луч фонарика скользнул по остальным деньгам. Там было, вероятно, еще пачек сорок такого же номинала, не считая двадцаток.
— Похоже, тут наберется тысяч двести, — заключил он. — Господи, мне в жизни не приходилось видеть таких деньжищ!
Да, Харлану тоже не приходилось. Самая большая сумма наличных, которую он когда-то давно держал в руках, составляла три тысячи триста баксов — он их получил после продажи пикапа Перри Риду из конторы «Подержанные автомобили Перри». Рид тогда здорово обманул его с машиной, но никто и не ожидал от Перри Извращенца честной сделки: к нему шли те, кто попадал в отчаянное положение и срочно нуждался в деньгах. Получив на руки кучу долларов, Харлан впервые почувствовал себя богачом. Хотя и ненадолго, поскольку все богатство сразу ушло на погашение долгов. И сейчас Харлан понял, что они с Полом подумали об одном и том же:
«Известно ли кому-то?..»
Ни один из них не считал себя вором. Да, частенько, бывало, они утаивали от налоговой службы некую сумму баксов, но это священный долг любого разумного американского налогоплательщика. Однажды кто-то объяснил Веттерсу, что налоговики в своих подсчетах учитывают жульничество, то есть вроде как ожидают его, и вы нарушаете их систему, если ничего не утаиваете от них. «Не мухлюя с налогами, вы скорее нарветесь на неприятности, если тупо по-честному заполните свою декларацию, — добавил тот знаток. — И если ваша честность будет очевидной, то налоговики как раз подумают, что вы наверняка прячете нечто солидное. В следующий раз вам придется узнать, какие острые у них коготки, и вы будете ломать голову над тем, где раздобыть последние девяносто девять центов, чтобы избежать тюрьмы».