Сэм плохо понимала, что случилось с моими женой и дочерью. Она собирала крупицы сведений из подслушанных разговоров и, пряча их в копилку памяти, обдумывала наедине с собой, пытаясь понять значение и смысл незнакомых слов, и лишь недавно поделилась своими умозаключениями со своей мамой и со мной. Она догадалась, что с ними случилось нечто ужасное, что в этом был виноват какой-то мужчина и что этот мужчина теперь умер. Мы осторожно, но по возможности честно обсудили это событие. Нам хотелось, чтобы девочка не пугалась за свою жизнь, но она, видимо, не связывала то событие с нашей реальной жизнью. Все ее мысли сосредоточились на Дженнифер и в меньшей степени на ее маме. Как заявила Сэм: «Мне их жалко…» — и заодно она жалела меня.
— Понимаешь… — Даже в лучшие времена я с трудом мог говорить с ней о Дженнифер и Сьюзен, но сейчас мы вступили на новую и опасную территорию. — Если бы я не наказал его, то он мог бы смертельно обидеть меня, — наконец сказал я. — И он мог бы продолжать обижать других людей. Он не оставил мне выбора.
На языке остался привкус лжи, пусть даже лживого бездействия. Он не оставил мне выбора, но и я тоже не дал ему такового. Я желал его смерти.
— Значит, ты поступил справедливо?
Хотя Сэм росла необычайно развитым ребенком, в ее вопросе прозвучал взрослый отголосок, измеряемый туманной глубиной морали. Даже тон ребенка звучал по-взрослому. Опять что-то подслушала. И ее собственный выбор смешался с чужим голосом.
— Ты сама придумала такой вопрос, Сэм?
И вновь она покачала головой.
— Так Джефф спросил маму, когда они говорили о том, что ты стреляешь в людей.
— И что же ответила мама? — не удержавшись, смущенно спросил я.
— Она ответила, что ты всегда стараешься поступать справедливо.
Держу пари, что Джеффу это не понравилось.
— Ну, после этого я ушла, мне захотелось пописать.
— Понятно. Что ж, постарайся больше не подслушивать взрослых разговоров, ладно? И никаких больше заявлений о стреляющих людях. Договорились?
— Ладно. Я ничего не скажу маме.
— Она просто расстроится, а ты же не хочешь, чтобы у твоего папы были неприятности.
— Не хочу. — Малышка задумчиво сдвинула бровки. — А могу я сказать ей, что дядя Ангел сказал плохое слово?
Я слегка подумал.
— Конечно. Пожалуй, можешь.
Я спустился в гостиную, где Ангел и Луис открыли бутылку красного вина.
— Будьте как дома!
Ангел кивнул на лишний бокал.
— Налить винца?
— Нет, мне и так хорошо.
Луис налил немного вина, попробовал, слегка скривился и, обреченно пожав плечами, наполнил два бокала.
— Эй, — окликнул меня Ангел, — надеюсь, Сэм не наябедничает Рейчел, как я приложил тех двух грубиянов?