Я возмутился.
— А ты бы не делал ноги! Остался бы здесь, на родине, бросился бы в бой за правду…
— Прекратить! – прикрикнул старикан. – Я делюсь с вами воспоминаниями, ввожу, бляха–муха, в курс дела, а вы в самый кульминационный момент устраиваете перепалку!? У вас что, ничего святого не осталось? Только хиханьки да хаханьки?.. Неужели непонятно, что строптивость могла стоить мне жизни. Тогда с отказниками не церемонились.
— Разве дело в церемониях? – возразил я, затем, призадумавшись, согласился. – Хотя, возможно, и в церемониях. Неужели Трущев вам ничего не объяснил?..
— Тогда было не до объяснений! – огрызнулся старикан. – Да–да, нет–нет!..
— Это тогда, а теперь? Только без антимоний! Полагаю, вас охраняло… или осеняло, – не знаю, как лучше выразиться, –
имя! Судьба сыграла с вами злую, а может, добрую, шутку. Привязка к тайнам Кремля, пусть даже опосредованная, о которой вы и знать не знали, придавала вам особый статус. Тогда носом чуяли, кого можно стереть в лагерную пыль, а на ком можно и обжечься. Никто из вышестоящих начальников, вплоть до Берии, не рискнул бы взять себя такую ответственность. Безусловно, ваш подполковник о чем‑то догадывался, иначе вас тут же отправили бы за Полярный круг. Или в расход! А с вами, хочешь не хочешь, надо возиться.
Старикан нахмурился, пожал плечами.
— Ты так считаешь, дружище? Если это поможет, занесите в протокол… то есть, бляха–муха, в мемуары, что я сразу догадался, по какой причине кураторы вились вокруг меня. Вот такой мотивации и придерживайся.
— Сколько не мотивируй, – выразился по этому поводу Петька Шеель, – но если тебя обносит, на выигрыш не рассчитывай. А если козырь попер, тогда смело удваивай ставки.
— Ты догадлив, Петенька, – усмехнулся старикан. – То же самое сказал мне преподаватель в диверсионной школе в Балашихе. Только не дай вам Бог когда‑нибудь попасть под такую мотивацию! Наливай! По последней!..
И спать!
Укладываться в комнате на втором этаже, где отдал Богу душу незабвенный Трущев, старикан решительно отказался. Пришлось нам с Петькой занять историческое место. Товарища Густава предупредили, чтобы он поглядывал за печкой и не вздумал закрыть вьюшку.
Мало ли!.. Германская душа любит порядок, однако задвижку лучше не трогать. Как говорится, что русскому хорошо, немцу смерть.
Ночью на Вороново напала гроза. Бомбило так, что душа уходила в пятки. Несколько раз я выходил на крыльцо, наблюдал за репетицией всемирного потопа. По участку стремительно бежали ручьи, на глазах сливавшиеся в единый водяной вал, по ближайшему водотоку мчавшийся в сторону Пахры.