Купидон постучал по широкому плечу здоровяка. Рох обернулся, улыбнулся, словно извиняясь, положил тесло на деревянные козлы и снял наушники.
— Извините, — сказал он.
— Эган Рох?
— Совершенно верно, извините, руки грязные, — ответил он, протягивая руку Купидону. Голос у него оказался низким, улыбка — самоуверенной.
Гриссел узнал его по фотографиям в альбоме Слут. В жизни Рох оказался настоящим красавцем — такому бы в кино сниматься. Сильное, волевое лицо, правильные черты… Мускулистые плечи, ладони-лопаты… И рост не подкачал: он был на голову выше Купидона.
— Капитан Вон Купидон, «Ястребы». А это капитан Бенни Гриссел.
— Ага… Ясно, рад с вами познакомиться. Вы не… у меня есть маленький кабинет…
— Нет, нам и здесь сойдет, — сказал Купидон. — А кстати, где с вами беседовал Томми Нкхеси?
— Кто?
— Следователь. Тот, кто записывал ваши показания.
— Я сам к нему ездил. В Грин-Пойнт. Он попросил… А что?
— Так, ничего. Значит, вы делаете бочки.
— Бочонки для вина.
— И как же научиться вашему ремеслу?
— Сначала надо поступить в ученики. Не здесь, а за границей. Вы уверены, что не хотите присесть? Может, кофе или чаю?
— Нет, спасибо. И чему учат тех, кто хочет делать бочки?
— Ха! Долго рассказывать! Во-первых, учат правильно выбирать дерево. Французский дуб, самый лучший растет в лесах Тронсе и Жюпий…
— Нет, я имею в виду — какого рода ручному труду. Столярному делу? Работе по металлу?
— Ну да, конечно, немного и тому и другому, но все приспособлено к нашим условиям…
Гриссел знал, что Купидон держит в памяти протокол вскрытия, составленный профессором Пейджелом. Он тоже помнил, что Слут была убита ударом чрезвычайной силы и предположение профессора, что орудие убийства было самодельным. Он знал, что его коллега возьмет на себя ведение допроса — Купидон всегда захватывал инициативу. Правда, часто слишком спешил и демонстрировал ненужную враждебность.
— Я бы не возражал против чашки кофе, — сказал Бенни.
— Отлично, я и сам с удовольствием выпью. Проходите, пожалуйста. — Рох жестом показал на внутреннюю дверь.
«Небольшой кабинет» оказался настоящим произведением искусства. Рабочий стол из цельного дуба, того же превосходного качества, что и бочонки, стулья — антикварные, с резными ножками в стиле «шар в лапе», обитые красной материей. На чистом цементном полу лежал большой персидский ковер. К стене была прислонена картина, на которой изображалась старинная бондарная мастерская. На противоположной стене висела большая картина маслом: пейзаж с виноградником где-то за границей.