Австро-венгры, переждав первый залп, стали отползать, а у некоторых нервы сдали, они приподнялись, чтобы побыстрее убраться, но в этом была их ошибка, потому что, как только умолкли орудия, заработали пулеметы. Пули выкосили всех, кто возвышался над землей более чем на полметра.
Но туман был еще настолько плотным, что ничего этого Мазуров не видел, а лишь слышал стоны и проклятия раненых.
Офицеры пробовали поднять подчиненных, кричали команды, требуя наступать. Ветер доносил обрывки их приказов, вырывавшихся из охрипших глоток. Они-то понимали, что, когда дым рассеется, а произойдет это очень скоро, потери будут неизмеримо больше, чем сейчас, но они никак не могли вразумить своих глупых солдат броситься в атаку. Их будут бросать на этот форт, пока они его не отобьют или пока не полягут все под его стенами. С каждой секундой вероятнее становился второй вариант развития событий.
Атака захлебнулась, так и не начавшись. Противник навалил трупов в метр высотой. Именно с этого и начиналась война, когда германцы безуспешно штурмовали бастионы Льежа, думая, что они сдадутся без боя. Не сдались. Но французы, так хотевшие взять Эльзас и Лотарингию, упустили шанс, не помогли бельгийцам, а потом расхлебывать их оплошность пришлось русским, отвлекая на себя удар тех дивизий, что могли пройти победным маршем по Парижу.
— Ну, что там у тебя? — Мазуров наконец обратил внимание на радиста. Тот терпеливо стоял рядышком, теребя листочек.
— Радиограмма от Брусилова.
— Это я уже слышал. Что в ней?
— Первая линия обороны прорвана. На второй идет рукопашный бой.
— Надеюсь, что эту радиограмму не перехватили австро-венгры. Звучит очень оптимистично. Может, мы и вправду их здесь дождемся. Так не хочется взрывать весь этот форт. Недолго осталось терпеть.
Все в нем кипело, нервы были напряжены, и он совсем не чувствовал усталости и уж тем более не хотел спать, хотя для человека это было самое трудное время суток, когда постоянно клонит в сон.
— Не расслабляться! — кричал он штурмовикам.
Радость их была преждевременной.
Дымовая завеса отступала.
Саперы почти проделали в заграждениях несколько проходов. Им осталось каких-то несколько метров. Но теперь большинство из них валялись рядышком со змеящейся по земле проволокой. Смотря на их трупы, Мазуров почему-то никак не мог избавиться от мысли, что он сражался с невидимками, но теперь они были мертвы, жизненные процессы в телах прекратились, кровь свернулась, а он ведь прекрасно помнил, что в этом случае невидимка утрачивает свои способности.
Они будто пришли из Средневековья, перепутав войны, потому что на них были надеты панцири с наплечниками, сделанные из листов брони, закрывавшие тело и спереди и сзади, а на головах — странного вида шлемы, чем-то похожие на те, что несколько столетий назад носили ландскнехты, бродившие по местным дорогам и предлагавшие свои услуги тем, кто больше за них заплатит. Более того, в руках у них, помимо ножниц, были еще и прямоугольные щиты, так что в случае необходимости они смогли бы построиться в каре, и возможно, что на щитах они, чтобы устрашить противника, нарисовали гербы своих родов, но все эти средневековые средства защиты оказались бесполезными. Они так и не уберегли саперов от пуль.