Стекло водительской дверцы приоткрылось, и в образовавшийся проем высунулась мясистая пропитая рожа советского номенклатурного деятеля среднего звена.
На роже читались:
легкая похмельная мука.
брезгливость ко мне, сирому.
органическая готовность послать.
возмущение.
Последнее — из-за припаркованной на частном драйвэй «беретты», мешающей следованию сиятельного лимузина.
— Простите великодушно, сэр, — рассыпался я в извинениях, — не ведаете ли, где здесь Пемброк-стрит?
— Чего тебе? Какая стрит? Ай донт ноу[13], убирай машину, хрен с горы…
— What?.. [14] — приложив ладонь к уху, я придвинулся к морде поближе, зыркнув в салон «мерседеса». Кроме водителя, в нем никого не было, что меня весьма устраивало.
— Get the fuck out here! — рявкнул бывший советский бюрократ любовно заученную, видимо, фразу — английский аналог близкого его сердцу выражения, на родном языке означавшего «пошел ты на…». И — потерял сознание.
Ребром ладони, сжатой в кулак, я стукнул его в висок, распахнув дверь «мерседеса», рывком втиснулся в салон, откинув водителя на место пассажира, и подал машину назад, обратно в гараж.
Олег в это время уже отруливал в сторону на моей «беретте», а парни, вышедшие из «доджа», неспешно направлялись составить компанию мне и трудно приходившему в чувство краснорожему.
Я приспустил жалюзи и зажег в гараже свет.
Один из парней, уперев хозяину дома пистолет в лоб, звонко передернул затвор. Прием, приводящий психику жертвы в большое смятение эхом долгого лязга железа в ушах и ожиданием обжигающего выстрела.
— Кто сейчас дома? — доверительным голосом осведомился парень.
— Жена… Дочь… Они спят…
— Будем вести себя тихо, да, дядя?
— Д-да…
Жалюзи, звякнув, опустились до пола — в гараж вошел Олег. Тоже в гриме, в черном парике, с контактными карими линзами на глазах, искусно слепленным шрамом на щеке и родинкой в крыле носа…
Глазами указал парням на лестницу, ведущую из гаража в холл дома.
Затем, ухватив краснорожего, чьи щеки, впрочем, приобрели синюшний оттенок, за ворот пальто, грубо выдернул его из машины и сбил подсечкой на кафельный пол.
Тот слабо похрюкивал, налитыми ужасом глазами глядя на нас и сжавшись в комок. Всю его вельможную спесь как вихрем снесло.
— Кого-нибудь сегодня ждешь? — тихо спросил Олег.
— Н-нет…
— Ну, давай поднимайся, пол холодный… — Он протянул жертве руку. — И пшел в дом… Кофе у тебя есть?
— Что?
— Кофе, говорю, есть?
— Да…
— Угостишь, не поскупишься?
— Да пожалуйста! — выдохнул тот едва ли не с восторгом. — Да я…
— Па-ашел! — Олег подтолкнул к лестнице тычком в спину его одеревеневшее от страха тело.