На лица подчиненных мне зеков легла умиротворенная тень от созерцания разрушительно-революционной миссии бульдозериста, словно тот воплощал своим действием анархический идеал всемирного освобождения вольного человеческого духа от оков тюремного бесправия и прозябания в строго ограниченном вооруженным конвоем пространстве. Труды предыдущего поколения вертухаев бульдозер смел в неполные полтора часа.
Часовые кричали с вышек под злорадный смех зеков:
— Держи руль крепче, чума! Нас не снеси! Пристрелим в полете, бля!
Обошлось, впрочем, без жертв, если не считать запутавшуюся в проволоке поселковую курицу, которую многоопытный Труболет, сноровисто из силков освободив, тут же поднял за ноги, отчего курица моментально погрузилась в состояние нирваны, и этот простой приемчик я не без любопытства запомнил как одну из составных частей приобретаемого мной жизненного опыта.
Заботливо обернув пернатую дичь спецовкой, Труболет предложил:
— Едем, начальник, на речку. Сполоснемся, сготовим птицу… Все лучше баланды…
— Разбежался! — угрюмо молвил убийца.
Повисла напряженная пауза.
Зеки затаили дыхание в ожидании моего ответа, надеясь на чудо положительной реакции по поводу такого предложения их сотоварища.
Лично я ничего не имел против освежающей водной процедуры, более того, в мое распоряжение администрацией лагеря был выделен для подсобных работ разболтанный грузовичок, и съездить на речку, а вернее — на канал, извилисто тянувшийся через степь буквально в нескольких километрах от зоны, особенной проблемы не составляло, но вот понравится ли данное мероприятие моему шефу — капитану Тарасову, — вопрос и одновременно ответ.
Голос подал курировавший мою бригаду конвоир — старослужащий рядовой Кондрашов.
— Едем, Толик, — сказал он. — Если кэп возникнет, скажем: тырили доски со склада стройбата — они тут неподалеку стоят своим шалманом… А вы, суслики, — обратился к зекам, — считайте себя предупрежденными: если возникнет желание сдернуть — давлю на гашетку, и мы все в отпусках: я — в краткосрочном, вы — в вечном…
— Мы — приличные люди! — едва ли не с возмущением прокомментировал такое образное предостережение конвоира Отец Святой. — О чем речь вообще, молодой человек!
— И аквалангов у нас на дне не припасено, — вдумчиво и даже с каким-то сожалением добавил колесный вор.
— Кто дернется — замочу лично! — предупредил убийца.
— И, кстати, возьмите ведро, начальник, — сказал Труболет, имевший в отличие от других право свободного передвижения в окрестностях зоны и потому страха перед «калашниковым» не испытывавший.