Что рассказал убитый (Величко) - страница 57

Для чего и зачем своенравная
Дама — Судьба подарила тебя?
Почему?
Ты была утешеньем,
иль все ж наказаньем?
Понял я лишь сейчас,
что тогда
не готов был познать
эту милую Женщину
с тем безумно прекрасным,
но уже не моим,
очень строгим лицом,
что глядит на меня с полотна!
Вас как будто бы две,
таких разных:
и нежных, и властных!
Своей пылкой душой,
отстраненным и умным лицом,
ты дана как укор
об утраченном прошлом…
Я тогда, чуть коснувшись
прекрасной руки,
ощутил теплоту
твоих нежных, но
жарких объятий!
А потом, когда платье
неслышной волной,
с тихим шелестом
пало к ногам,
я под нежною кожей —
вдыхая ее аромат! —
слышал стук, перезвон
ритмов наших сердец.
Я испил сладость губ,
Искривленных гримасою страсти,
И твой шепот:
еще же, еще…
И во взрыве взаимного счастья
мы слились…
стал тогда я тобой…
и познал глубину
твоей пылкой
и жгучей любви!
О, Валерия, милая Женщина!
Ты прекрасна, желанна
и так мне теперь недоступна!
Нет тебя, и ко мне
ты уже не придешь
НИКОГДА!
Так поплачь обо мне,
о несбывшихся страстных
желаньях, что хотел воплотить,
обретя вдруг тебя!
Так поплачь же неслышной
и светлой слезой…
Все ушло, ничего мне уже
не вернуть…
Все растаяло в дымке забвенья…
Я измучен, я пуст, я один…
О, Валерия — странная Женщина…

Написал, заклеил в конверт и положил в стол! После этого я пошел по избитой тропинке многих поколений мужиков: приложился к бутылке, а если попросту — запил. По-черному запил. Ведь тормозов-то у меня не осталось. Не было Валерии, не было друзей по спорту: я еще в прошлом году бросил его, порвал все связи с командой. В общем, я допился до ручки. Помните, как в фильме «Москва слезам не верит» один из героев, бывший хоккеист, совсем опустился и бродил по пивнушкам, рассчитывая, что ему нальют на халяву. Вот так же делал и я. Опустился совсем. И не знаю, как бы я кончил, если бы не Алена. Просто она меня нашла в затрапезной пивнушке, где я сидел с самого утра, подошла прямо ко мне и просто сказала: «Митя, пойдем домой!»

Вы знаете, эти три простых слова меня как будто огнем опалили. Домой! Господи, какое давно забытое слово. Домой! Вот этот голос, эти слова я запомнил на всю жизнь. К своему большому удивлению, я встал и смирно пошел за Аленкой. Так я стал жить у нее. Не с ней, а у нее. Квартира у Аленки была большущей: четырехкомнатная «сталинка» осталась от родителей; они, выйдя на пенсию, уехали куда-то на юг. Я, наверное, с полгода был в квартире как постоялец. Сначала тупо лежал на диване, не имея ни сил, ни желания двигаться. Мне вообще не хотелось жить. Временами ругался с Аленой: типа, зачем меня подобрала, если бы не ты — сдох бы уже, и всем стало бы от этого только лучше. Услышав это, она заплакала и тихо-тихо ответила: