— И что?
— На днях взорвался. Конкуренты бомбу под «мерс» подложили. — В Галкином голосе не слышно сожаления. — И Павлуша теперь безработный. Слушай! — вдруг оживилась Галка. — А ты с Ситниковым в каких отношениях?
— Душ вместе принимаем! — хихикнула я.
— Я серьезно!
— Ни в каких.
— Может, Павлушу к нему пристроить? — Галка с надеждой посмотрела на меня. — Ты же знаешь, какой он у меня умный!
Я вспомнила свой последний визит к Ситникову и поежилась. Галка с надеждой глядела на меня, и я неуверенно сказала:
— Я попробую.
Мы еще долго пили чай и сплетничали о знакомых: кто женился, кто вышел замуж, родил, развелся, уехал насовсем. Наконец Галка засобиралась домой.
— Ты никому не открывай, — в который уже раз повторила она, — и, если что, сразу звони! Я прилечу!
…Ночь прошла спокойно. Я, несмотря на тревожные мысли, уснула мгновенно. Утром все вчерашние страхи показались мне просто смешными. Я отправилась на работу, отпустила до завтра старика Гавриленко. С удовольствием пообщалась с клиентами по телефону. Жизнь вернулась в накатанную колею. Как ни странно, за весь день я ни разу, ну, почти ни разу, не вспомнила о Ситникове, сестрах, Володе Галкине. Они отодвинулись куда-то очень далеко. Вечером после работы я заставила себя пройтись пешком. Шагала около часа, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Потом смотрела по телевизору конкурс красавиц, кормила Купера. Долго разговаривала с Галкой по телефону. Галка допытывалась, все ли нормально, и подробно расспрашивала, как прошел день.
Ночью меня разбудил телефонный звонок. Часы показывали без четверти два. Я испытала мгновенный ужас и состояние «вставших дыбом волос». Телефон разрывался, а я не могла заставить себя снять трубку. Затаив дыхание, ожидала неизвестно чего. Потом, втянув в себя воздух, схватила трубку, прижала к уху. Там молчали. Я тоже молчала. Я слышала чье-то дыхание, почти неслышное, как если бы человек по ту сторону провода зачем-то затаился и старался не дышать. Потом я услышала недовольный голос Юрия Алексеевича:
— И долго ты собираешься молчать?
— Юрочка! — с облегчением закричала я. — Это ты?
— Ты ожидала услышать кого-нибудь другого? — с любопытством спросил Юрий Алексеевич.
— Нет! Боюсь ночных звонков. Мало ли кто звонит!
— Кто?
— Никто! — Я почувствовала раздражение. — Ночью — ты один. Остальные, как правило, днем.
— Я тебя что, разбудил? Ты сердишься? Юпитер, ты сердишься, значит, не прав!
— А как, по-твоему? Конечно, разбудил! Я же не… — я запнулась, — не летучая мышь!
— Я знаю, что ты не летучая мышь.
— Тогда какого черта звонишь? — Образчик женской логики, однако!