— Он был там?! — Я уставилась на него, открыв рот. — Откуда вы знаете?
— Я ни за что не поверю, что убийца ушел, оставив дверь открытой. Ведь в его интересах, чтобы труп нашли как можно позже. А когда туда пришли вы, дверь была открыта.
— И что, по-вашему, это значит?
— Только то, что он открыл эту дверь для вас.
— Зачем?
— Не знаю, Екатерина Васильевна.
— А как он узнал, что это я?
— Этого я тоже не знаю. Может, увидел через окно.
— И понял, что я иду к Зинаиде? Значит, он меня знает? — На меня нашла ледяная волна ужаса.
— Возможно. А ушел он, когда вы были в комнате. Вы слышали щелчок, помните, вы рассказывали?
— Да.
— И когда вы вошли, вы оставили дверь открытой, помните?
— Да.
— А потом, когда ожидали нас, вы сказали, что отперли дверь, чтобы мы сразу вошли, помните? Значит, дверь была заперта. Екатерина Васильевна, не хочу вас пугать, но мне все это очень не нравится. И если вам известно нечто, связанное со смертью сестер, то я бы хотел это услышать. Сейчас же! — Леонид Максимович выжидательно посмотрела на меня.
Я удрученно молчала… От чистосердечного признания меня удержал телефонный звонок.
— Да! — сказал Леонид Максимович нетерпеливо. И повторил свое «да» с разной интонацией еще несколько раз. Напоследок бросил: «Хорошо!», положил трубку и посмотрел на меня. — Мне придется уйти, Екатерина Васильевна. Сюда придет мой коллега, известный вам капитан Астахов, и вы изложите на бумаге все, что вам известно. — Он посмотрел мне в глаза: — Советую написать все. Даже то, что вы еще не успели мне рассказать. Не полагайтесь на интуицию и не руководствуйтесь эмоциями. Мне нужны не избранные факты, а все, слышите? Абсолютно все. Договорились? Да, еще. Сообщите, пожалуйста, данные вашей подруги Галины…
— Николаевны. Сообщу.
Он протянул мне руку. Я, покраснев, протянула в ответ свою. Трудно пожимать человеку руку и одновременно обманывать его!
* * *
…Я неторопливо брела по улице. Погода была прекрасная, мягкая, безветренная. Легкий ночной мороз снова уступил место оттепели, с крыш оглушительно капало, над головой было ярко-голубое, почти весеннее небо. Асфальт дымился. Радуга вспыхивала в брызгах талой воды, веером вылетавших из-под колес машин. Редкие снежинки вспыхивали на солнце и таяли, не успев долететь до земли. Неловкость, вызванная собственной ложью, испарилась без следа. Жизнь была удивительно хороша!
Я остановилась полюбоваться на воробьев, купающихся в луже, и подумала, что давно не гуляла по городу. Вот так, не спеша, глазея по сторонам, рассматривая людей и витрины. Как хорошо, что есть безотказный пенсионер Гавриленко, на которого всегда можно положиться! А что, если сбежать в Крым? Прямо сейчас? Там, наверное, уже весна в разгаре, все цветет. Долго ехать поездом, сидя у окна, под перестук колес, вдыхая запах крепкого чая и тот особенный, железнодорожный, знакомый с самого детства, волнующий запах путешествий. Хотя нет, вряд ли весна. Декабрь все-таки…