— Может, депрессия? Муж должен знать…
— Он не упоминал ни о чем подобном. Равно как и другие — соседи, друзья и знакомые. Правда, полтора года назад она пережила потрясение, вызванное гибелью сестры, с которой была очень близка. Но, согласитесь, кончать самоубийством из-за этого спустя столько времени… вряд ли. Я еще понял бы, если бы сразу… Да нет, впрочем, и сразу — тоже сомнительно. Не кончают самоубийством, потеряв сестру или брата, даже самых любимых. Вы согласны?
— Согласна. А что случилось с ее сестрой?
— Ее сбила машина. В мае прошлого года, недалеко от дома, где она жила, на улице Гоголя. Были очевидцы, они-то и вызвали «Скорую» и полицию. Она скончалась, не приходя в сознание, по дороге в больницу. Машину, сбившую ее, не нашли. Такие вот дела, Екатерина Васильевна. Что-то я заболтался, — спохватился вдруг Леонид Максимович, — все тайны следствия выдал. Что значит — красивая женщина, так и хочется произвести впечатление. — Он взглянул на часы: — Ого, половина десятого! Давно пора отпускать вас домой, Екатерина Васильевна, но вы же знаете, какие мы все здесь бюрократы. Вот вам бумага, ручка, располагайтесь удобнее, а я еще пару дел просмотрю.
Минут через сорок, провожая меня к двери, он говорил:
— Не пропадайте, Екатерина Васильевна, звоните, телефон мой у вас есть. Просто так звоните, узнать как мы тут живы-здоровы. Приятно было познакомиться. Жаль, времени мало, а то мы бы с вами еще и о женской логике поговорили.
Выйдя на улицу, я глубоко вдохнула холодный и сырой ночной воздух. Домой, скорее домой! Крепкого чаю и в постель — вот и все, что сейчас нужно. Мне посчастливилось поймать такси, и через двадцать минут я поднималась на крыльцо собственного дома, нашаривая в сумочке ключ от двери.
За полгода до смерти дядя Андрей спросил, что мне больше нравится — его городская квартира или дача.
— Конечно, дача, — не задумываясь, ответила я.
— Значит, тебе оставлю, — постановил старик. — А квартиру — Кольке!
Колька был моим двоюродным братом и единственным племянником Андрея Николаевича. Как чувствовал старик…
Дачу он строил своими руками, долго, не торопясь, с наслаждением — подгоняя каждую доску. Сам сложил печку. Когда-то большой, дачный поселок усох до трех-четырех десятков домиков, которые все грозились снести, чтобы освободить место для новостроек, да, видимо, потеряли из виду, окружив многоэтажками. Дом был невелик — две комнаты, кухня и веранда. И кусочек земли, где умещались три яблони, молодой орех и персик, который красиво цвел весной, но плодов не давал. Были еще розы.